Перестань корить себя, сказала она, положив руки ему на плечи. Ты вел себя как настоящий рыцарь. Возможно, ты не хочешь вспоминать, но я хочу. Ты должен гордиться
У Эндри скрутило живот. Он неохотно вырвался из ее хватки и отступил назад.
Я не горжусь тем, что сделал, Корэйн. Его голос дрогнул. И не стану оправдывать свои поступки. Я знаю, что поставлено на карту, с какими монстрами нам приходится иметь дело, но я не позволю тому, что происходит, превратить и меня в чудовище.
Корэйн резко ахнула. Каким-то образом ее черные глаза стали еще чернее.
Значит, я чудовище? Как и все мы?
Эндри чуть не выругался от разочарования.
Я имел в виду не это.
Тогда объясни, что ты имел в виду, сухо сказала она, сложив руки на груди.
Оруженосец лишь пожал плечами. Он словно онемел, и, хотя на ум пришла дюжина слов, ни одно из них не казалось правильным.
Наверное, на самом деле я не знаю, наконец пробормотал Эндри, поднимая свои седельные сумки.
Корэйн казалась разочарованной.
Хорошо, голос прозвучал слишком резко. Затем она покачала головой, ее коса растрепалась после ночи на лошади. Когда девушка снова подняла голову, ее взгляд был наполнен теплом. Прости. Я устала, пробормотала она. Мы все устали.
Несмотря на ситуацию, Эндри почти рассмеялся. Он взвалил на плечи свой мешок, внутри которого звякнул чайник.
Согласен.
Этим утром лагерь разбили у небольшого оазиса, размером едва ли больше зарослей кустарника, с окруженным мокрыми камнями прудом и узким колодцем. Но после трех дней путешествия через Великие Пески Эндри чувствовал в воздухе больше влаги. Оставив Корэйн, он повел свою благодарную за передышку песчаную кобылу к остальным лошадям.
Вместо того чтобы смастерить навесы, Соколы наполнили свои бесчисленные бурдюки водой из колодца, как и Сораса с Сигиллой. Толпящиеся у пруда лошади тоже хотели пить. Ведя свою кобылу по камням мимо других животных, Эндри пробирался к мелководью с пресной водой.
Несмотря на долгие годы тренировок, у Эндри болели ноги. Армейские марши и быстрые забеги были ничто по сравнению с внушающими ужас днями, проведенными в пустыне. Даже его поход с Кортаэлем и Соратниками был не таким выматывающим.
«Может, нужно было так и сделать. Еще несколько тяжелых дней, еще несколько ночей без отдыха. Возможно, тогда мы смогли бы вовремя добраться до храма и остановить все это до того, как оно успело бы начаться».
Эндри фыркнул себе под нос и покачал головой, словно так мог прогнать подобные мысли. Но, как и лица, они не уходили.
Наполнив водой свой бурдюк и чайник, он отступил от пруда. Другие толпились рядом, желая занять его место, но один Сокол держался в стороне. Он пристально смотрел на Эндри и его одежду, покрытую пылью после путешествия по пустыне.
Эндри посмотрел на незнакомца, слегка кивнув в знак приветствия.
Сокол быстро снял свой защитный головной убор из тонкой ткани, украшенный золотой косой. Его смуглое лицо выражало дружелюбие, а карие глаза смотрели с симпатией. Молодой, без бороды, всего на несколько лет старше самого Эндри. Хотя Соколы часто бросали на Сорасу оскорбленные взгляды, по отношению к себе Эндри не видел ничего подобного.
В глазах незнакомца горело любопытство.
Сокол оглядел оруженосца: его взгляд остановился на руках Эндри, затем на лице и вьющихся черных волосах, теперь отрастающих после короткой стрижки, положенной оруженосцу. После долгих лет жизни на севере, в окружении людей с бледной кожей и светлыми волосами, Эндри понимал, в чем причина такого внимания. Он подавил усталый вздох, остро чувствуя раздражение.
Ты галлиец? спросил Сокол, разглядывая тунику Эндри. Несомненно, синяя звезда на груди оруженосца знавала лучшие и более чистые дни.
Да, сухо ответил он, расправляя плечи и в полной мере осознавая, что его одежда испачкана засохшей кровью, а сам он выглядит растрепанным. Но моя мать из Кейса.
Черные брови Сокола взметнулись вверх. Как и у командира лин-Лиры, у него были угловатые черты лица острые скулы и длинный крупный нос. У Айбала и Кейса не было общей границы, их разделяли маленькие, гордые королевства Сардос и Найрон. Они не враждовали, но, безусловно, соперничали, схожие своей великой историей и еще большими богатствами.
Сокол быстро улыбнулся, явно впечатленный.
Я не знал точно, но ты ездишь верхом, как рыцарь. По щекам оруженосца расползся жар, но не от солнца, а от гордости.