Верно, покивал Шэйн. Тогда разумный вопрос: какова награда? Я почти уверен, что вы предложите мне деньги или свободу от преследования в городе.
По правде сказать, я думал именно об этом, ответил лорд. Но хочется к этому добавить просьбу покинуть Лаварден до конца жизни, а то уж больно много бед от тебя городу.
Бросьте, не так уж и много, с улыбкой отмахнулся Шэйн. И у меня есть встречное предложение. Мне не нужны деньги и свобода, ведь их у меня и так в достатке. Я
Шэйн запнулся и помрачнел, как только снова столкнулся с мыслями о болеющей матери. Он опустил взгляд и заговорил тише, чем прежде:
Я слышал, у вас есть личный лекарь, Йонан. Одному дорогому для меня человеку нужна помощь, довольно срочно. Городские целители не смогли помочь, все лишь сказали, что Йонан мог бы. Если вы попросите его об этом, я всё сделаю в лучшем виде. Сам не верю, что говорю это
Тавиш выслушал его и улыбнулся:
Вот и человеческое лицо показалось из-под наглой змеиной маски! Хорошо, Змей. Как только вернётесь и доложитесь, я направлю Йонана на помощь твоему «человеку». А пока слушай
Шэйн пробыл у письменных столов следующий час, выслушивая планы, уточнения и помогая продумать маршрут, который позволит встретить армию Ренамира раньше, чем она достигнет определённой точки в центральной Верувине почему этой точки нельзя достигать, Шэйну не сказали, как скрывали от него и всю остальную ключевую информацию. Весь разговор лорда Тавиша и Борена как будто имел две цели: спланировать поход и скрыть от Шэйна все самые ценные детали.
Предварительный порядок действий был таков: Шэйн и Борен добираются до Ренамира и держатся на расстоянии от армии до наступления темноты. Ночью они маскируются под его солдат любыми доступными способами, вычисляют расположение Ренамира и изучают возможности для личного диалога с ним под видом ренских пехотинцев. Когда информация передана, они уходят, демаскируются в любом месте и максимально скоро возвращаются в Лаварден. На предварительном обсуждении самым спорным был этап самой диверсии в лагерь и диалога с Ренамиром, ведь на его детальную проработку не было времени если Шэйн и Борен выедут на день или два позже, то опоздают к примерной зоне встречи.
Придётся импровизировать, с тревогой заметил Борен.
Тавиш в очередной раз за этот разговор напомнил:
Ваша главная цель: убедить Ренамира, что эти сведения достаточно ценны для того, чтобы он не осаждал Лаварден и оставил всё, как есть. Я наместник, знамёна от Ренской империи. Все живы и все счастливы.
Он ведь не идиот, убивать своих будущих подданных? спросил Шэйн и указал на карту постепенно расширяющейся Ренской Империи.
Он не идиот, он дерзкий, своевольный лис, переходя на полушёпот, сказал лорд. Знаешь, что он сделал с Пелетейном? Приказал разобрать оборонительные сооружения и сосредоточить ресурсы на экономическом развитии города! Я не хочу, чтобы он перелопатил Лаварден в любой угодной ему манере, этот город слишком важен как мне лично, так и всей Верувине.
Шэйн и Борен синхронно кивнули. Лорд Тавиш прошёл задумчивый круг по помещению, окинул взглядом множество свитков и книг, разложенных на полках, и упёр руки в пояс.
Нам нужно готовиться, вздохнув, сказал Борен.
Да, подтвердил Тавиш, не возвращая взгляда к собеседникам. Идите. Змей, у тебя есть обещанный иммунитет, покидай замок любым угодным тебе способом, но ничего здесь не трогай, прошу тебя.
Как скажете, выше величество, с плохо скрытой усмешкой сказал Шэйн и повернулся к Борену.
Разведчик опередил вопрос:
В шесть вечера у северных ворот. Опоздаешь будешь идти за моим конём пешком.
Шэйн улыбнулся и спросил:
А если небо затянет тучами и солнечные часы не подскажут мне, когда идти?
Придумай что-нибудь, умник! Не сомневаюсь, ты найдёшь способ узнать время.
Борен не скрывал своего скверного предубеждения насчёт Шэйна, и было совершенно очевидно, что он не любитель беспечной болтовни. Шэйн не мог похвастаться тем же и, предвкушая интересное приключение, пошёл к выходу из замка.
К полудню знаменитый вор неспешной походкой добрался до своего родного квартала на западе Лавардена и в богатых одеждах был здесь встречен косыми взглядами, таинственными шёпотами и скрюченными указательными пальцами, направленными на него того, кто родился в нищете и грязи, а теперь с улыбкой на лице шагал после личной беседы с правителем города. Шэйн считал себя живым доказательством того, что к успеху ведут разные пути, и не всегда они справедливые, не всегда порядочные и честные. Люди, когда-то бывшие его соседями, хорошо знали о пути, который был им выбран, и все единогласно осуждали его, хотя, будь у них хоть десятая доля талантов Шэйна, они без сомнений и угрызений совести занялись бы тем же самым. Сейчас же они сжимались в тенях и косились на него, тряслись над своими последними медяками, до которых Шэйну никогда не было дела ведь он ворует не ради денег, а ради самого азарта кражи, ради личных рекордов и достижений, просто ради вызова и того адреналина, который наполняет его во время скрытных проникновений на чужую территорию или побегов от стражи. Люди его не понимали и опасались.