ВАДИМ. Чего ты возбудился? Сядь, пожалуйста. С этим что, проблемы? Мы теперь общаться не можем, если разные взгляды? Что за бред? Ты думай так, я по-другому (Тоже встает). В чем проблема, Паныч? Ты вспомни, как мы зарубались по разным вопросам. Ты вспомни, еще лет десять назад на кухнях, в гаражах, в этом самом, в телевизоре, Интернете были десятки мнений! Десятки! От коммунизма до монархизма, но! Это были нормальные взвешенные взгляды, и они были на будущее! Спорили обо всем ничего. Тем более, о будущем! А сейчас? Где десятки мнений о будущем? Сейчас есть только два взгляда на прошлое. Все! Вся, блин, общественная мысль скудная, убогая, примитивная. Два взгляда, три маркера: диктатор, война, полуостров. И по этим ущербным вопросам из прошлого вдруг как-то все разделились, вдруг надо кого-то ненавидеть! Ты же всегда был вне политики.
Пауза.
Паныч трет подбородок, шарит в кармане.
А вспомни мой доклад в школе? Какэто? (Изображая детский голос). В качестве героя второй мировой войны я выбираю такую фигуру, как маршал Геринг, командующий Люфтваффе. (Невесело смеется). И что? Меня не затравили, в детскую комнату полиции не повели. Только вы кликуху прилепили все последствия. А сегодня попробуй. Сегодня с последствиями. Это нормально?
Паныч. Пойду, покурю. (Уходит на лестничную площадку).
Вадим. Вата! (Берет яблоко, ест с ножа).
Спустя минуты возвращается Паныч.
ПАНЫЧ. Если и есть чувак в этом мире, который меня может убедить! То их нет. Но! (Подходит к дивану). Ты прав совершенно. Наши взгляды разные, и это ни разу не повод рушить дружбу. Ага, одни хотят в будущее, где Алиса Селезнева, другие где Дарт Вейдер. Никто не доживет. А я поэт и ты прав вне политики. Наливай!
Оба сидят на диване, выпивают, закусывают яблоками.
ПАНЫЧ. Ох, Москва-Москва! Портит она людей (Делает вид, что потрясен догадкой). Вадик. (Шепотом) А может ты еще и Гей? (Демонстративно отодвигается от Вадима).
ВАДИМ (с незаметной ухмылкой). Это зависит от того, как ты сейчас относишься к ним?
ПАНЫЧ (подумав). Ну-у, к инаковости. Есть такое слово? К любой инаковости умный человек относится с любопытством, глупый с ненавистью. А я, поскольку не глупый и не умный, я гений, то отношусь, как к вегетарианцам. Может, не очень понимаю, но это не мое собачье дело.
ВАДИМ (после паузы). Я не гей.
ПАНЫЧ. Аж жаль. (Дурашливо). Жалко-то как, охо-хо что ж делать теперь? Пожалуй, утоплюсь. В дорогом коньяке.
ВАДИМ. Вот тебе одна из причин, по которой я отключился от связи с тобой, с вами. Есть такая штука: общаешься, звонишь, переписываешься, а потом, когда встретились лично поговорить не о чем. Друг о друге все известно. Такие дела. Правда, приехать сюда я планировал в позапрошлом.
ПАНЫЧ. Мы в позапрошлом твоих помянули. На кладбище прибрались, выпили. Был там?
Вадим кивает и оставляет голову склоненной.
А на Совхозную пошел дом свой посмотреть?
ВАДИМ. Конечно. Дом другой, обшитыйЗабор новый. Черемуху спилили. Зато знаешь! Беседка сохранилась, там, где две лавочки, помнишь? В конце улицы, где скверик так, еле не слеза не скатилась. Хотя, что я? Скатилась. Слеза.
ПАНЫЧ. Ностальгия?
ВАДИМ. Если только по детству. Жить бы я здесь не смог.
ПАНЫЧ. Когда-то мог.
ВАДИМ. Паныч! Я понимаю ты любишь этот город. Но мне теперь вообще непонятно, как здесь люди живут. Это же туфли приличные не купить, галстук не купить. Заведений приличных нет. Кошмар! Это только в рубище одеваться, питаться чем попало. А ты даже яблоки, смотрю, не моешь. Я люблю, чтобы в ресторан, в отдельный кабинет, чтобы в уединении
ПАНЫЧ. На лбу!
ВАДИМ. (Трогая себя за бровь). Что там?
ПАНЫЧ. На лбу твоем написано симпатическими чернилами потребительский эскапизм!
ВАДИМ (после раздумий). Согласен. Есть такое. Незначительно, но есть. Слушай! А что-то сегодня людей много на улицах. Толпы. Я кхм, грешным делом думал, что меня признают. Без ложной скромности надо сказать мы были очень популярны.
ПАНЫЧ. Узнали?
ВАДИМ. Нет, как ни странно. Однако, следует учесть, что много времени прошло.
ПАНЫЧ. А меня узнают.
ВАДИМ. Так ты и пел.
ПАНЫЧ. Так ты тоже пел. Кстати, Веника нормально узнают. Кента редко, не видно его было за установкой, зато знают его по теперешнему статусу. А народ на улицах это у нас нынче день города в последнее воскресенье лета.