Выросла, киваю на неё и поворачиваюсь к Кириллу, ты молодец, что не бросил её.
Спасибо, серьёзно говорит Морозов.
Мы стоим напротив друг друга, между нами расстояние меньше метра, а по ощущениям я всё ещё территориально в Германии. Меня больше не трогают его серые глаза, резкий разлëт бровей и острые скулы. Я смотрю на него с вежливым интересом, не более.
Кто откажется поглазеть на то, какими стали их бывшие?
Кирилл как будто теряется под моим взглядом. Заносит руку и запускает ладонь себе в волосы. Такой знакомый мне жест. И опять ничего.
Так что ты хотел? решаю его поторопить.
Майские вечера ещё недостаточно теплые, и только недавно закончился дождь. Складываю руки на груди и передергиваю плечами. На мне лишь тонкая футболка, джинсовая куртка так и осталась висеть на крючке в прихожей.
Я не знал, что ты сегодня здесь будешь. Иначе
Иначе не приехал бы за сестрой? Вздëргиваю вверх бровь. Что за глупость?
Да, глупость. Опять рука ныряет в тёмные волосы.
Кто-то нервничает?
Смотрю на него выжидающе. Будет что-то ещё?
Я так и не извинился лично, тихо говорит он и отводит взгляд, за тот случай в лагере. Ты пойми, я тогда сам не знал, что мне нужно.
Рассматривает свои белые кроссовки и мои жёлтые кроксы.
Понимаю. Это всё? По телу бегут мурашки, а волоски на руках встают дыбом.
Я начинаю замерзать. Мне не хочется ворошить и вспоминать прошлое. Я это всё уже пережила. И не один раз. Страницы моей истории с Кириллом для меня давно перевëрнуты. Книга закончена и стоит на полке моей памяти. Я стараюсь её лишний раз не трогать и не мучить себя унизительными картинками моей подростковой жизни. За некоторые моменты сейчас мне реально стыдно. И, возможно, мне тоже стоит когда-нибудь перед ним извиниться за своё навязчивое поведение. Но не в этот раз.
Сейчас его номер. Пусть выступает соло.
Я теперь работаю с твоим отцом, говорит Морозов и делает шаг ко мне, сокращая расстояние между нами.
Так.
Я не хочу, чтобы это стало проблемой. Фирма твоего отца важный для меня клиент.
И денежный.
И это тоже, легко соглашается он.
Только не понимаю, при чём здесь я? Поднимаю глаза, смотря на него снизу вверх.
Кирилл внимательно изучает моё лицо, чуть прищурившись. Отвечаю ему тем же.
Его губы трогает улыбка, я же, напротив, остаюсь серьезной.
Неужели он считает, что столько лет спустя я опять начну его выслеживать? Буду навязываться? И останусь сталкером?
Если это так, то самомнения ему не занимать и, кажется, кому-то придется сильно разочароваться. Потому что этого не будет.
Кир, я домой хочу. Голова его сестры появляется в открытом окне машины.
Она поглядывает на нас с любопытством и не собирается поднимать стекло назад. Я вдруг понимаю, что ей просто хочется погреть уши и послушать, о чём мы разговариваем.
Сейчас поедем, говорит он сестре, а потом уже мне: Даш, я
Уезжаешь. Всего хорошего. Рада, что у вас всё нормально.
Не дожидаясь ответа, разворачиваюсь и иду к дому.
Поднимаюсь по ступенькам и достаю телефон из кармана джинсов. Шуршащий звук шин по асфальту подсказывает мне, что Морозов убрался наконец с газона моего отца. Последние гости детского праздника разъехались, и участок погрузился в блаженную тишину ночи. На первом этаже горит свет, и я вижу, как отец и Люда швыряются друг в друга остатками бумаги с бумажного шоу. Рядом прыгает Алёнка и проснувшаяся недавно Юлька.
Улыбаюсь, глядя на эту семейную идиллию.
С тех пор, как у мамы появился новый малыш, я чувствую себя немного ненужной. Да и живу я теперь отдельно от них с отчимом. Но мы стараемся видеться каждые выходные. Это, конечно, мои личные тараканы, на деле меня никто не задвигает на задний план. Видимо, детские комплексы дают о себе знать и в двадцать три года.
У нас дождь пошёл. Я заказал твою любимую пиццу и собираюсь её съесть один. Жду тебя, малышка. Голос Филиппа льётся из динамика.
Он болтает о всякой ерунде почти четыре минуты, рассказывая, как провёл день, а я слушаю и улыбаюсь. По щеке скатывается одинокая слеза. Я, вытирая её тыльной стороной ладони, приказываю себе не реветь.
Ложусь спиной на крыльцо и смотрю на кусок ночного майского неба. Тучи рассеялись, и мне подмигивают тысячи звёзд.
Небо у меня всегда ассоциируется с Филом, ведь именно там, на высоте почти одиннадцать тысяч километров, ему в первый раз удалось меня рассмешить.