Дмитрий Александрович Емец - Университетские будни стр 13.

С этим нельзя говорить про то, с этим про это. И таких тонкостей миллионы. Чтобы к этому привыкнуть  нужно где-то полгода.

 Да-да!  воскликнул Воздвиженский.  Мне даже тошно иногда думать, какие мы все предсказуемые! У меня дома куча кошек и собак. И тоже у них все поделено. На аквариум нельзя  там Буся. На кресло нельзя  там Дуся. Под стол нельзя  там Вава. Дверью хлопать нельзя  Ричард будет истерить. А он старый и истерит всегда долго, часа по четыре, а потом болеет. Я к этому привык и у меня мир. Ну до момента, пока я случайно не попытаюсь сесть в кресло и не сгоню Дусю. Дуся случайно спрыгнет под стол к Ваве. Вава вцепится в Дусю и будет лаять на Ричарда. У Ричарда случится истерика часа на четыре, и весь кошаче-собачий мир придет в нестроение.

 Давай придумаем государственную идею!  предложил Щукин Воздвиженскому.  А то у нас государство есть, а идеи нету!

 Как нету?  испугался Воздвиженский.

 А так нету. Ну какая у нас идея? Вот озвучь!

Воздвиженский задумался.

 Ну э-э  начал он.

 «Ну э»  это не идея! Идею нельзя не знать. Если хоть на миг задумался  значит идеи нет. Идея  это всегда три существительных. Или два. Раньше идея была «Православие, самодержавие, народность». А сейчас?

 А сейчас нету  вздохнул Воздвиженский.

Щукин кивнул.

 Вот и я о том же. Нету. Я предлагаю: «Традиция, вера, единство». Слово «вера» не расшифровываем, хотя хотелось бы, конечно. Дальше «традиция». Надо позиционировать, что Россия  традиционное государство. Государство, которое традиционно стоит на защите семьи. Государство, где запрещены аборты. Где можно скрыться от всемирных либералов. Где никогда не будет однополых пар и всего вот этого. Где любой нормальный европеец и американец всегда смогут найти убежище, если им неприятны процессы, происходящие у них на родине. Ну а «единство» тоже понятно. Одна держава. Мы должны стать сердцем мирового традиционализма и всячески повторять эти слова.

 Мечтай!  сказал Воздвиженский.

 Ну я и мечтаю,  отозвался Щукин.

Студенты с каждым годом становились все тупее и тупее. Некоторые не умели читать. Некоторые не умели писать. Некоторые не умели ни писать, ни читать. Но все поголовно имели современные взгляды и сидели в телефонах. Щукин когда видел студента с телефоном, говорил ему: «Существо, подвинься!» Существо подвигалось. Оно даже не обижалось, не реагировало, потому что все равно находилось в постоянном мысленном опьянении.

Иногда Щукин жаловался на студентов декану. Декан смотрел на него сквозь очки и, отрываясь от телефона, в котором он лопал шарики, говорил:

 Ну что вы хотите? Да, детки немного глупенькие, но они же наши детки. Мы ж не пед какой-нибудь, нам нужна академическая наука Вы, главное, помните, что лекции надо читать обязательно добрые, обязательно с гуманистическим смыслом. Вы им там скажите как-нибудь так: «Ну там Пушкин родился, что-то там сделал с гуманистическим смыслом, а потом задумался над судьбами человечества и написал Горе от ума»!

Доцент Воздвиженский сказал:

 Я понимаю, что очень спорно и куча исключений. НО:

Заметил сегодня интересный момент на выставке, где было около сотни частных кафе. И я наблюдал, кто, где и как работает. Если женщина толстая, смелая и активная, то муж у нее умный и хитрый. Он ее как пушку разворачивает, и она все за него делает. И детей тащит, и вообще сердце семьи. Мужу надо быть только умным и гибким, чтобы самому под танк не попасть. Если женщина красивая, то ее надо как рюкзак таскать и все за нее самому делать. Думать, разговаривать, мыслить. Но тогда главный уже ты. В общем, как говорится, каждый ищет свой вариант.

В университете был историк-миссионер Котлетов. Он был очень красноречивый, знал это и этим гордился.

 Сегодня на лекции я докажу вам, что святой Неонилий  самый лучший святой!  говорил он и доказывал. Так доказывал, с такими деталями, с такой опорой на факты, что студенты начинали плакать.

Котлетов выжидал пять минут и говорил словно бы в сторону:

 А теперь я докажу, что святой Неонилий  так себе святой. Можно даже сказать, неважный.

И доказывал. До того доводил бедных студентов, что у них кулаки сжимались от негодования на святого Неонилия, который творил такие ужасные вещи. Котлетов наслаждался эффектом и удовлетворенно кивал.