Комната в твоем распоряжении. Твоя сумка, плеер и телефон в шкафу на нижней полке. Все остальное не трогай, договорились?
Не отпустите домой? осторожно переспросила я.
Нет, сказал же уже. Отвезу тебя на занятия завтра, да еще вопрос, почему ты это сделала, если не знала, чья это машина?
Вы припарковались неудачно и испортили мне велосипед. Во-первых, место мое, во-вторых, это была месть за порчу моего имущества.
Так это я твой велосипед зацепил? Кого ни спрашивал про него, все молчали.
Про меня никто ничего не говорит. Правило Пикассо.
Так я тебе еще за велосипед должен? Никита понял, что у него со мной странные денежные отношения получились. Ведь он действительно хотел с утра заплатить тому студенту, который был владельцем велосипеда. Он отвлекся и, на фоне Граффити, на асфальте и прилегающей стене, не заметил его.
Нет, за велосипед Вы мне ничего не должны. Терминатор починит. Про велик забудьте.
Кто такой Терминатор? Никита явно понял, что я девушка очень не простая, с интересным мышлением, и я, не смотря на манеру говорить, была умной и очень талантливой. Он был в прямом смысле восхищен моей работой, и сроки, в которые я выполняла свои картины, шокировали. Он любил живопись, и у него был друг-художник из Италии, и только он умел так быстро создавать шедевры.
Никита Валерьевич, а вот это уже не ваше дело.
Извини, мне не важно, кто там такой Терминатор, конечно, но за велосипед я заплачу, раз уж вина моя. К сумме заказа добавлю сто тысяч, подойдет?
Сколько?
Ты снова не расслышала?
Да нет, просто, по-моему, Вы в ценах на велосипеды не ориентируетесь. Нолик лишний пририсовали.
Нет, я хочу, чтобы ты купила себе новый хороший велосипед.
Спасибо, поблагодарила я.
Можешь предупредить родителей, чтобы не волновались, я немного замерла, а Никита оценивающе на меня посмотрел.
Я что-то не то сказал? уточнил мой учитель. Он просто не знает правду и не виноват в этом.
Нет, ничего, просто нет у меня родителей, и не было никогда, прояснила я ситуацию.
Извини, не знал, он испытал неловкость, и его взгляд стал задумчивым.
Это в любом случае сейчас не важно, я выдохнула.
Никита неопределенно кивнул и вышел за дверь. Я прошла в ванную комнату и позволила себе принять душ. Ванная комната была огромной. Все вокруг было отделано серебристой кафельной плиткой. Платформа душа была с неоновой подсветкой синего цвета. Я разобралась со стиральной машиной и потом, когда я нашла махровый халат и высушила волосы, переложила вещи в электросушилку.
Я сняла контактные линзы, и теперь мои глаза снова были цвета кофе. Я спустилась на первый этаж и пошла на запах еды.
Проходи, садись, отозвался Никита Валерьевич. Знаешь, я подумал, что это скорее завтрак, чем ужин и приготовил нам глазунью с беконом, тосты и чай. Ты не против?
Нет, совсем нет, этот препод еще и готовит Боже, и как меня угораздило.
Тогда присаживайся, я села за стол, и Никита тоже присел. Он начал есть, и я, испытывая неловкость и смущение, тоже приступила к трапезе.
Коралина, можно тебя спросить, ты вообще родителей не помнишь? поинтересовался учитель.
Нет, не помню. Никита Валерьевич, можно мы не будем на эту тему с Вами разговаривать. Это личное.
Да, я понимаю. Извини, и потом он посмотрел на мои глаза.
Что-то не так? спросила я.
У тебя глаза стали карими, это ты сняла линзы или наоборот надела, он снова казался задумчивым. «Где я видел эти глаза, черт возьми? Теперь, когда они такого цвета, то я буду долго ломать голову, пока не вспомню. Наваждение какое-то».
Сняла, я не блондинка, я шатенка с карими глазами, но иногда я бываю брюнеткой или рыжей. Это зависит от настроения.
Так мне нравится больше, добавил мой учитель очень тихо.
На это я не знала, что ответить. Я не чувствовала себя свободно и легко, ведь я находилась на кухне учителя. Сидела с ним вместе за столом и завтракала.
Спасибо, было очень вкусно, я поднялась из-за стола и отправилась обратно в комнату.
Встретимся в семь, снова на кухне. Ты не против овсяной каши?
Нет, конечно, отозвалась я и поспешила скрыться
Глава 2. Любовь рисует ножом по сердцу, оставляя кровавые раны
Ну, да, так я и осталась, сказала я сама себе. Когда в доме стихло, я собрала свои вещи и спустилась во двор. Предрассветные сумерки позволяли уже различать деревья, беседку, и машину Никиты.