Юлия Александровна обратилась ко мне Груня, и я поняла, что она не может послушать Нестора без разрешения хозяйки. Можно?
Конечно, садись! разрешила я и с наслаждением проглотила первую ложку горячего и ароматного бульона, а после закусила её белым хлебом.
Груня несмело опустилась на стул, но долго не решалась приступить к обеду, смущённо улыбаясь и разглядывая дорогую посуду.
Кушайте вдоволь, сударыня. Вам необходимо как можно быстрее поправиться, заботливо произнёс Нестор и перевёл взгляд на Груню. А ты что робеешь, любезная?
Да вот, ваше сиятельство, любуюсь. Как у барышни, тарелочка своя фарфоровая, золотом расписана, ложечка посеребрённая, восторженно ответила Груня, однако вскоре преодолела смущение и принялась за еду.
Ощущая приятную тяжесть в животе от вкусной и полезной пищи, я чувствовала, как меня клонит в сон. Управившись с бульоном, я прилегла на мягкую спинку дивана рядом с Нестором, а немного погодя и на его плечо.
Спасибо, барин. Прикажете чай подавать? спросила повеселевшая после обеда Груня.
Сделай милость, ответил Нестор и, улучив момент, когда служанка отвернулась, нежно коснулся моей щеки устами.
Горячий ароматный чай с мятой немного взбодрил меня, а поданные к нему сладости быстро подняли настроение. Во время чаепития раздался осторожный стук в дверь.
Прошу прощения, барин, учтиво поклонился Варфоломей и затворил двери. Нынче субботний день. Не угодно ли вам будет выпариться в баньке?
Да, распорядись затопить! не раздумывая, повелел Нестор.
Слушаю, барин, учтиво поклонившись, пообещал Варфоломей.
Вам тоже не помешает искупаться, сударыня, посоветовал Нестор, нежно касаясь моего лежащего на подлокотнике дивана запястья. Можете взять с собою и вашу защитницу, если будет угодно.
Я не против, не отнимая руки, улыбнулась я. Мы пойдём вечером?
Да, после вечерней прогулки, а сейчас он таинственно понизил голос. Нам нужно остаться наедине и поговорить о нашем будущем.
Тем временем, Варфоломей, захватив поднос с грязной посудой, бесшумно удалился.
Агриппина, обратился к моей служанке Нестор, мы не хотим больше задерживать тебя. Наверняка ты устала и хочешь отдохнуть. Как только твоей барышне что-то понадобится, она тебя позовёт.
Но как же так, Юлия Александровна? замялась она. Как я в чужой опочивальне с мужчиной вас оставлю?! Нина Алексеевна наказывали от вас ни на шаг не отлучаться!
Груня, я прошу тебя заговорила я, и, к счастью, Нестор вновь пришёл мне на помощь.
Твоя преданность графине похвальна. Однако я уверен, что личное счастье Юлии Александровны тебе тоже не безразлично. Я думаю, это поможет тебе принять правильное решение, он завернул в бумагу горсть засахаренных орехов, несколько воздушных пастилок и два пирожных.
Да что вы, ваше сиятельство? Как можно? восторженно разглядывая диковинные лакомства, воскликнула Груня. Я такого прежде и в рот не брала!
А это чтобы ты уж слишком не скучала, Нестор положил на Грунину ладонь несколько блестящих монет. Скоро зима. Ступай на базар, купи себе новую душегрею, валенки, шерстяные рукавицы да меховой платок потеплее.
Я всё больше удивлялась щедрости и находчивости Нестора. При виде денег Груня растерялась, и я поняла, что мне следует разрешить ей принять их.
Бери, всё бери, не бойся, простодушно сказала я.
Правы вы, лишняя я здесь. Какая уж нам, крестьянским девкам, любовь. обернувшись у двери, грустно улыбнулась Груня. Кто первый посватается, за того родители и выдадут. Не старик бы да не пьяница. Уж и тогда вся деревня завидовать будет. Что ж, побегу. Только будьте благоразумны, Юлия Александровна.
Вот и правильно. Ступай себе с Богом! сказал ей на прощание Нестор.
Спасибо, князь, сказала Груня и послушно удалилась, оставив нас наедине.
Глава 3. Вопреки всем ветрам
Нестор несколько раз повернул в замочной скважине ключ, и это немного успокоило меня. В то же время осознание того, что мы оказались наедине, стеснило томительно-сладким волнением мою грудь.
Даже в присутствии Варфоломея и Груни я не могла не замечать того, как Нестор неотрывно любуется мной, хотя и держит в тугой узде свои чувства. Теперь, когда мы остались вдвоём, внешняя сдержанность несколько уступила врождённой пылкости его натуры.