Сашка, ешьте! Они ушли совсем!
Собрав закуски, официантки ушли. Васильев указал на блюдо с рыбой и сказал:
Господа! Я обещал новый театр! Пожалуйста! Он к вашим услугам!
Почему мы не завыли от восторга, я не знаю. Нас бы не выгнали. Но дело не в этом. Мы быстро съели рыбу и не заметили, что водка кончилась. Это было трагично! Это было не вовремя! Это было не поправимо! Так мы думали. Но мы ошибались! Васильев вышел из зала и быстро вернулся с двумя бутылками водки и тремя пива!
Мы заорали:
Боря!
Васильев, открывая бутылки, сказал:
Ну, конечно, он! Кто же еще! Ну что, господа! Продолжим?
Что тут началось! Передать не могу!
В ресторане работал официант Боря, наш друг, у которого можно было занять, что угодно. Только с отдачей
Через час, совершенно пьяные и веселые, мы вышли из ресторана, взяли такси и поехали к Большому театру. Подъехав, мы с трудом, и безумным хохотом, вылезли из машины, и поклонились Большому театру в пояс. Потом забрались опять в машину, и поехали ко мне. Дома у меня был огромный пирог с яйцами и капустой, и три бутылки моего любимого Мукузани. Ну, приехали, вино выпили, съели по куску пирога и что дальше?! Сидеть дома?!Черта с два! Сделав обзвон, мы рванули в ближайшие гости! Потом еще в какие- то! Потом в третьи! И веселье наше, безудержное, страстное, почти сумасшедшее, продолжалось до самого утра! Так тогда жила богемная Москва! У нас были деньги, работа, и возможность быть счастливыми!
Премьера в Комеди Франсез. А. Староторжский
Где я? И почему всё так странно? Я, одетый в тяжёлые рыцарские доспехи французского короля Генриха Второго В его золотом шлеме, на горячей, мокрой от пота голове, сижу в каменном кресле, в углу необъятного зала, мягко освещенного лунным светом. (Потолка в зале нет, сияют луна и звезды). Пошевелиться я не могу, но через забрало все вижу
В зале еще два человека: Михаил Булгаков и Иосиф Сталин. Булгаков нервно ходит по залу, а Сталин сидит на простой табуретке и курит трубку.
Булгаков. Иосиф Виссарионович, простите, что я Вас побеспокоил. Но у меня важное дело. (Остановился. Замолчал. Он очень смущен.)
Сталин (скрыв улыбку, притворяясь серьезным). Говорите!
Булгаков. Спасибо! Я вынужден просить Вашей защиты! (Замолчал.)
Сталин. Думаю, это возможно.
Булгаков. Суть в том, что мой роман «Мастер и Маргарита» подвергается ужасающим издевательствам! (Замолчал.)
Сталин. Ну, как все талантливое в этом мире (Грустно улыбнулся) Так в чем же дело?
Булгаков. Роман напечатан в знаменитых издательствах! Он выдержал испытание временем! Он принес мне мировую славу! Он поставлен чуть ли не на каждой сцене! Он экранизирован! Трижды!
Сталин. Какая глупость Кинематограф и театр в данном случае бессильны Я кое что видел Смотреть стыдно Но как же не использовать для рекламы ваше громовое имя! Неправильно! Непрактично! (Сталин смеется).
Булгаков. Вот вот Иосиф Виссарионович! Вы, как всегда, все прекрасно понимаете! (Вдруг замолчал, в ужасе.) Комплимент Вам Глупо, бестактно Я прошу прощенья
Сталин. Дальше
Булгаков. А в последнее время время ужасное по всем статьям, появились опера «Мастер и Маргарита»! И что самое поразительное и самое дичайшее: появился балет на эту тему! И с этим названием! Мне плохо! Я прокисну от этой пошлости! Спасите, Иосиф Виссарионович меня, и мою, как говорят, великую книгу! Умоляю Вас!
Сталин (усмехнувшись). Сделаем так! (Легонько шлепнул себя по коленке). Все! Готово! Все театры летят в созвездие Ориона! Земля освобождена от этой заразы!
Булгаков. Иосиф Виссарионович! Это чрезмерно! Верните их пожалуйста! Мир без театра не может существовать! Он умрет!
Сталин. Бросьте вы Нужен театр сейчас, как рыбке зонтик Мир занят политическим и физическим людоедством А, впрочем, готовьтесь! Сейчас весь этот балаган вернется!
Сталин крепко шлепнул себя по коленке. Раздался страшный грохот. Земля задрожала. Со стен посыпался песок. Тишина.
Сталин. Не благодарите, Булгаков! Я просто выполнил просьбу уважаемого мной человека! (Сталин встал. Хочет уйти.)
Булгаков. Иосиф Виссарионович, простите! Я хотел спросить. А в каком сейчас театры виде? Горы камней?
Сталин. Я вернул все в прежнее состояние. Но о романе вашем забудут. То есть его будут читать, как читали раньше. Но оперы и балеты, сделанные из него только ради рекламы, эксплуатируя ваше громовое имя исчезнут.