Све-е-ет!!! заорал я.
Шаги прекратились. Тишина стояла секунды две. Обычно я молчал, когда кто-то упускал эту херню, но сейчас я уходил и решил, что пора бы уже и поорать.
Ща-а-ас!!! ответили мне.
Он вальяжно попятился обратно.
Нормально нельзя сказать?! А-а?
Целую вечность этот ублюдок не трогал выключатель, потом нажал и недовольно ушёл. Излишняя обидчивость отличительная черта скучной жизни.
Помню, когда со мной это случилось в первый раз, я, и так на нервах, вообще не просёк чё творится. Неужели кто-то настолько туп, что может выключить свет в туалете, не проверив его? Просто выключить и всё. Что вообще происходит? Но потом это стало происходить чаще, и оказалось, что они просто выключали свет над писсуаром, просто после того, как сходили по своим делам. У руководителя и женщин были свои толчки и там не было проблем. В административном отделе отсиживались тётушка лет пятидесяти и та самая крашеная диваха. Понимаете, свет же работал, чё ты им скажешь? Но мы говорили. Расписывать было не очень-то приятно, но мы всё равно пробовали.
Но свет же работает? Работает. Идите уже. По таким пустякам менять проводку, поднимать плитку никто не собирается. Нет на такие глупости ни денег, ни времени.
Трудно представить, сколько тысяч раз за 20 лет существования управления парни срали в кромешной тьме и с грязной жопой тихонько тянулись к выключателю или орудуя телефонным фонариком в зубах мотали на ладонь туалетную бумагу. Выключающие были не дураки, просто привыкли убирать за собой, это нормально. Так-то было понятно, единомоментная замена проводки представлялась напряжённой, но на долгосроке без неё это выглядело чистейшим идиотизмом, вынуждающим нас просто к нему привыкнуть, что мы и сделали. Ни один руководитель из трёхили четырёх, что я застал, не знал об этой проблеме.
От этой ругани я напрягся, но потом второй вагон дерьма прошёл как по маслу. Впереди была целая жизнь. Для туалета покупали дешёвое мыло. На этикетке красовалась пчела и уродский цветок. Я привык, что какое-то уёбище вечно наливает воду в бутылку, когда мыла остаётся на дне. Он это делает, чтобы последняя порция не пропала, потому что остатки скапливаются на дне и не поднимаются по дозатору. Вот интересно, где-нибудь в Европе, где-нибудь в ПАРЫ-ЫЖЭ тоже такие умные? Не уверен, вряд ли кто-то хочет пшикать эту холодную, мутную дрянь себе на ладошки, особенно если хочет их помыть. Вот бутылка и стоит уже неделю, никто ею не пользуется. Обычно её выкидывали, когда кто-то без нормального мыла уже не выдерживал. Почему мы не выбрасывали сразу, я не знаю, наверное, тот, кто это сделал пусть и убирает, но он не собирался это делать, как и пользоваться холодной мыльной водой. Я отвинтил дозатор, вылил воду. Несколько капель попали на майку и прошлись по руке. Мерзость! Первый и последний раз я подтёр кому-то задницу и вышел в пустой коридор. В самом конце одна из дверей была приоткрыта, из неё пробивался дневной свет. Там стоял именно тот парень, который только что напевал в туалете. Видимо ему хотелось узнать кто именно на него наорал, чтобы лучше передать эту историю. Он увидел меня и дверь закрылась. Осталось немного.
Последнее, чего хотелось перед уходом это попрощаться с коротышкой-подругой и сдать пропускную карточку. Только я хотел приложить карточку к двери, как та сама открылась. Наверное, меня ждали. Она хорошая девочка и ненавидела это место также, как и я. Клялась, что тоже свалит от сюда в сентябре, может чуть позже, чтобы не потерять полагающиеся ей премии. Но она никуда не денется и останется здесь на долгие годы, останется здесь навсегда. Она очень низенькая, и уже сгорбилась. Когда обняла на прощание, никак не хотела отпускать. Я предпринял попытку освободиться, но она всё ещё крепко держала меня. Это было уже неприлично долго. Из кабинета в кабинет прошлась одна, она и не пыталась скрыть, что пялится. Бляяя, вот в этом и проблема, я знал всё, всё, что будет происходить дальше, я знал, что будет через 4 минуты, я знал, что будет через час, что будет без пятнадцати шесть, я даже знал, что будет со мной через 20 лет. Не было ни одной ситуации, способной застать меня врасплох. НИ ОДНОЙ. Через доли секунды я уже понимал, что нужно делать, и мой мозг при этом напрягался на процентов пять, от тех пяти, которые вообще способны работать в этой коробке из костей. Мне и не нужно было столько кислорода, столько еды, столько счастья, столько интернета.