Главное – забота о покупателе.
– Смотрю я на вас, – первый раз подала голос Ира, – и прямо любуюсь. Такой полный беспредел я даже в первые годы кооперативного движения в Москве не видела.
У Эдика с Колей заблестели глаза от удовольствия, и они оба опять скромно потупились.
– Смотрите, – сказал Эдик. – Захвалите нас совсем, и мы загордимся.
– Ладно, друзья, – сказал Игорь, вставая. – С вами хорошо, но мне еще ювелирку покупать.
– Стоп, – спохватился Эдик. – А ваши дубленки? Ты не думай, мы тебе нормальные цены дадим. Нам с тобой вообще приятно работать. Ты же не лох какой-нибудь. Чего тебя разводить? Мы даже с убытком себе продадим.
– По весне в лесах лягушки-квакушки поют задорные песни, – неопределенно сказал Игорь.
– Честное слово, – подтвердил Коля.
– Хорошо, – сказал Игорь и сел. – Ир, чего вы там выбрали?
Ира показала дубленку, которая больше всего понравилась ей, и модель, которую Сергей выбрал для Игоря.
– Сколько? – спросил Игорь, и в голосе его зазвенел металл.
С лиц Эдика и Коли мгновенно слетели улыбки, и оба они неимоверно напряглись.
– Вы покупатель, – с кошачьими интонациями в голосе сказал Эдик, – вы и называйте хорошую цену.
– Что за дела? – удивился Игорь. – Вы продавцы, вам первую цену и называть.
Коля с Эдиком переглянулись, и Эдик чуть заметно кивнул головой.
– Ладно, – сказал Коля. – Мы обещали, что с вами будет совсем другой разговор – значит будет совсем другой разговор. Ваши друзья выбрали самые престижные и дорогие модели – оно и понятно, состоятельные люди обладают хорошим вкусом, – которые мы обычно продаем где-то по девятьсот долларов каждая.
На лице Игоря не дрогнул ни один мускул.
– Но мы понимаем, – продолжил Коля, – что с вами долго торговаться смысла нет, поэтому даем самую крайнюю цену со всеми возможными…
– Не прогрессивными, – вставил Эдик.
– … скидками, так что окончательная цена, которую мы даем исключительно из добрых и дружеских чувств к вам, составляет тысячу двести долларов за обе дубленки, – и Николай замер, всем видом показывая, что ожидает бурных аплодисментов.
И действительно, Ира с Сергеем заулыбались, подсчитав, что тысяча двести вместо тысячи восьмисот – это очень крупная скидка. На их взгляд, каждая дубленка вполне стоила шестисот долларов.
На лице Игоря по-прежнему не дрогнул ни один мускул. Он медленно достал из пачки сигарету, прикурил, глубоко затянулся, а затем сказал, выпуская дым вместе со словами:
– Видите ли, Эдуард. В Москве эти дубленки продаются по триста долларов за штуку…
– Но там совсем не такие модели! – вскричал было Коля, но был остановлен красноречивым жестом руки Игоря.
– Так что я могу купить обе за шестьсот, – продолжил Игорь. – Здесь, врать не буду, модели чуть-чуть поприличнее, но мне их еще и в Москву тащить, что создает проблемы при перелете. Поэтому чуть более современная модель компенсируется неудобствами перевозки. Шестьсот за обе, и это последняя цена.
Коля с Эдиком онемели.
– Шестьсот за обе? – наконец еле выговорил Коля. – Да это же просто беспредел! Мы и так сделали максимальную скидку! Эдик, – обратился он к другу, – над нами здесь издеваются. Мне жаль потраченного времени, но нам лучше уйти.
С этими словами Коля с Эдиком схватили дубленки, лежащие на диване, и удалились, бросая сердитые взгляды на Игоря.
– Игорь! – с упреком сказала Ира. – Разве так можно обращаться с людьми? Такие красивые дубленки были.
– Молчи, женщина, когда ковбои разговаривают, – величественно произнес Игорь.
– Хорошо еще, что хоть не коровой назвали, как в прошлый раз, – пробормотала Ира и села на диван.
– Игги, – сказал Сергей, – ну если ты сам не хочешь покупать, то хоть мне бы дал дубленочку купить. Я уже настроился.