Мама на выставку не пришла. Она вела репортаж о ходе гражданской войны в Сомали, находясь в самой гуще событий.
Отец изучал мою картину целых двадцать минут. Он рассматривал ее так подробно, словно ему сказали, что мир вот-вот станет черно-белым, и это его последний шанс увидеть цвет. Иногда он поднимал руку, будто хотел прикоснуться к раме, но всякий раз одергивал себя и опускал руку. Наконец он повернулся ко мне:
Глаз у тебя острый, как у матери.
В следующем семестре вместо занятий живописью я выбрала историю искусств, курсы по медиа и бизнесу. Я не хотела, чтобы меня всю жизнь сравнивали с матерью, поскольку решила во что бы то ни стало быть совсем на нее не похожей. Если это означало освоить какую-то иную сферу в мире искусства, что ж, так тому и быть.
Я не удивилась, когда прошла отбор на летнюю стажировку в «Сотбис» перед последним курсом в колледже, потому что всю свою учебу я подстроила под то, чтобы стать участницей этой программы. В первый же день всех стажеров с одинаково горящими глазами собрали в одной огромной комнате. Я села рядом с чернокожим молодым человеком, который в отличие от всех остальных, одетых в консервативные блейзеры и сшитые на заказ брюки, был в фиолетовой шелковой рубашке и юбке-миди с принтом из огромных роз. Когда молодой человек поднял на меня глаза, я кивнула в сторону той части комнаты, где руководители различных отделов аукционного дома, выстроившись в линию, выкрикивали имена своих стажеров.
Если бы я не хотел, чтобы люди на меня пялились, прошептал мой сосед, то надел бы что-нибудь попроще. Маккуин.
Диана, представилась я, протягивая руку.
О, дорогуша, улыбнулся молодой человек, эту юбку создал дизайнер Александр Маккуин. Затем он протянул мне унизанную кольцами руку, на ногтях блестел серебряный лак. Я Родни. Он оценивающе смерил меня взглядом, явно отметив про себя и чопорность моей одежды, и разумную высоту каблуков. Мидлберийский колледж?
Уильямс.
Хм ответил он так, будто я могла ошибаться насчет колледжа, где проучилась три года. Первое родео?
Да. А у тебя?
Второе, сказал Родни. Я уже был здесь прошлым летом. Они будут обращаться с тобой словно с трехногой хаски на Айдитароде, но я слышал, что в «Кристис» еще хуже. Приподняв одну бровь, он поинтересовался: Ты ведь знаешь, что тебя ждет, так? (Я покачала головой.) Помнишь Распределяющую шляпу в «Гарри Поттере»? Они назовут твое имя и твой отдел. Никаких переводов. Он наклонился к моему уху и зашептал: Я учусь на дизайнера в Род-Айлендской школе дизайна, и в прошлом году меня распределили в отдел по продаже изысканных вин. Вин! Я ни черта в них не разбираюсь! И ответ на твой вопрос «нет», пить их не разрешается.
Импрессионизм, ответила я. Я бы очень хотела работать в «Имп-мод».
Тогда, вероятнее всего, тебя засунут в какой-нибудь отдел по исследованию космоса, ухмыльнулся Родни.
Или музыкальных инструментов, улыбнулась я в ответ.
Сумок. Родни полез в свою сумку и вытащил из нее нечто, завернутое в фольгу. Вот. Он протянул мне кусок пирожного. Утопи свои печали превентивно.
С пирожным все кажется лучше, чем есть на самом деле, сказала я, откусывая здоровенный кусок от протянутого мне лакомства.
Особенно если в брауни есть травка.
Я поперхнулась, и Родни похлопал меня по спине.
Диана ОТул!
Услышав свое имя, я тут же вскочила со стула и громко ответила:
Здесь!
«Частные коллекции».
Я повернулась к Родни, который сунул мне в руку остаток брауни.
Могли бы быть «Ковры и половые тряпки», пробормотал он. Только прожуй сначала.
Я так и не доела брауни, даже когда оказалась за стойкой регистрации, где мне было поручено отвечать на телефонные звонки и помогать посетителям ориентироваться в здании компании, которую я еще толком даже не знала. Отвечая на звонки, я изучала некрологи в «Нью-Йорк таймс», обводя красной ручкой имена богатых людей, поместья которых могли быть выставлены на аукцион. И вот как-то днем к моему столу подошел мужчина почти квадратных пропорций, держа в руках завернутую в ткань картину.
Мне нужна Ева Сент-Клерк, потребовал он.
Я могу записать вас к ней на встречу, предложила я.
Боюсь, вы не понимаете, продолжал настаивать посетитель. Это Ван Гог.
Он тут же принялся разворачивать картину, и я затаила дыхание в предвкушении характерных мазков кисти и крупных цветовых блоков. Вместо этого я увидела перед собой акварель.