Старый анатомический театр жил своей жизнью, выдавая уставшие скрипучие звуки старых стульев и источая разные ароматы пыли и мумифицированных экспонатов, располагавшихся по периметру последнего ряда.
Плотных запах формалина, нафталина, пыли старых анатомических плакатов пропитывал каждый элемент аудитории, он заползал в сознание, вызывая отвращение не менее приторно сладкого запаха трупного гниения.
Он не только патопсихолог, буркнул Женя, поморщившись от вони.
Что? переспросил Федя, протирая очки салфеткой.
Румянцев потёр виски, стараясь унять раздражение, пристально посмотрел в мутные, карие глаза товарища, отметив про себя: «и вот такие специалисты потом будут до смерти лечить беззащитных пациентов, станут хирургами, акушерами, реаниматологами, психологами. Такие без зазрения совести будут уверять покалеченного пациента в том, что это полностью вина больного в неудачном исходе проведённой процедуры. С лёгкостью афериста они застращают больного и постфактум дадут подписать отказы или согласия. Сделают все, чтобы прикрыть себя, не постесняются обозначить страшные суммы за свои шарлатанские консультации.»
По мнению Жени Фомин обладал всеми признаками превращения в подобного специалиста.
«Кому угодно, но ему доверять здоровья живых нельзя!» в сердцах думал про себя Румянцев.
Я говорю, что он не только патопсихолог, но и олигофренопсихолог, возможно его лекция будет тебе более полезна, чем ты думаешь.
Федя не успел обидеться или понять, как маленькая дверь открылась и в аудитории мгновенно прекратился шёпот, оставив только поскрипывающие звуки.
Согнувшись пополам из узкого, низкого проема вышел высокий лектор. Он выпрямился и размашистыми шагами проследовал на центр сцены анатомического театра, положил на стол папку с историей болезни и осмотрел будущих коллег в чёрных халатах. Кивком головы поприветствовал их.
Твой профессор икона барбершопа, прошептал Федя на ухо Жене.
Лектор был облачён в мрачный готического цвета костюм. Длинные, густые волосы с сединой были уложены назад, а по-прежнему тëмные усы были подкручены вверх.
Элегантным движением руки он извлёк из желтки карманные часы и проговорил бархатным голосом:
Коллеги, у нас с вами всего полтора часа, поэтому предлагаю начать без лишних предисловий.
Икона девятнадцатого века, подытожил Федя характеристику внешности лектора.
Ш-ш-ш-ш зашипела девушка со второго ряда.
Федя обернулся и через тёмные очки попытался одарить девушку обаятельным взглядом, но брюнетка с неформально выбритыми висками и зачёсом на левую сторону лишь фыркнула в его направлении, потрясла головой и сконцентрировалась на лекторе.
Из дверей донёсся отчаянный вопрос:
Что он сказал?
На вопрошающего зашикали, как кошки на собаку.
Как вы знаете, меня зовут Владимир Михайлович Бектерёв. Я специализируюсь на изучении и лечении пациентов с острыми расстройствами личности. Кто из вас знает, чем отличается патопсихология от олигофренопсихологии?
Девушка с выбритым виском взметнула руку и, не дожидаясь разрешения ответить, произнесла:
Патопсихология отрасль клинической психологии, предмет которой психопатология, а задача психодиагностика с целью уточнения медицинского диагноза и обоснования лечения.
Превосходно, произнёс профессор и подкрутил загнутый вверх ус, а олигофренопсихология?
Это раздел патопсихологии, изучающий структуру интеллектуального дефекта, особенности психического развития и возможности его коррекции у людей с тяжёлыми формами недоразвитости мозга. Олигофренопсихология изучает особенности психической деятельности людей при различных формах врождённого или раноприобрётенного психического недоразвития, ответила всё та же девушка с выбритым виском.
Верно, олигофренопсихология это лишь часть патопсихологии, изучающая умственную отсталость в результате поражений головного мозга, врождённые дефекты нервной системы в результате травм. Моя задача вычислить степень выраженности дефекта у пациентов, от которых отказываются специальные учреждения ввиду отсутствия возможности оказания помощи.
Над аудиторией висела загробная тишина. Шёпот в дверях тоже смолк.
Владимир Михайлович медленно налил в гранёный стакан воду из хрустального графина, достал из столика папку с историей болезни.