Свободны, буквально рычит на нас генерал.
Есть, четко по уставу вскидываю руку к фуражке и, повернувшись кругом, вылетаю в приемную. Василенко выходит следом.
Андрей молча жмет мне руку.
То, что произошло после нашего выхода наверх, я потом расценивал как чудо. Возле машин, на которых прибыли генералы и адмиралы, стояли несколько офицеров.
Витька, ты, что ли? ко мне, улыбаясь, подошел майор в общевойсковой форме.
Я сразу даже и не сообразил, кто это. Потом мы обнялись. Сейчас майор Дмитриев служил в Приморском управлении МГБ. А в июне сорок первого, после окончания Высшей школы НКВД, он начал службу в войсках Особой группы НКВД[59]. В начале августа в отряде Медведева они были первыми из бригады заброшены в глубокий немецкий тыл.
Потом, с декабря сорок первого, Петр готовил младших командиров в нашей бригадной школе. Я у него был в числе лучших курсантов. Вместе мы работали в немецких тылах на Кавказе. Там Петра тяжело ранили. После госпиталя он служил уже здесь отбирал и готовил партизанские кадры. Опасность японского нападения оставалась вплоть до Сталинграда и Курска.
Мы снова встретились в июне сорок пятого, когда нас перебросили на Дальний Восток. Петр тогда занимался нашей доподготовкой.
А сейчас мне его Бог послал.
Петро, выручай. Мне семью срочно отправить надо. Я с ходу беру быка за рога.
Я всего третий месяц в транспортном отделе работаю. Но, что смогу, сделаю. Куда ехать-то надо? чуть подумав, спрашивает он.
На Урал. В Чкалов или куда поближе в Омск или Челябинск. А там уж жена с дочкой доберутся. Я знаю, что билеты на поезд уже не достать, поэтому и прошу тебя.
Майор несколько минут думает. Потом говорит:
Завтра в четыре тридцать утра я пришлю машину. Билеты твоя жена возьмет перед отправлением поезда, это я обеспечу. Идет?
Петро, с меня причитается. Я коротко обнимаю его.
Ладно, свои люди, сочтемся. Бывай, Витек, мне здесь кое с кем еще переговорить надо.
Я бегу на КПП. Вижу в воротах «газик». Андрей Василенко, чуть высунувшись, махнул мне рукой на прощание. Все понятно. Ему начальство уже нарезало задач.
Из помещения КПП я по телефону через бригадный узел связи быстро дозвонился до нашего общежития. Трубку подняла комендантша.
Але, Марья Петровна, позовите, пожалуйста, Айжан Черкасову к телефону.
Минут через десять слышу в трубке:
Але, Черкасова слушает.
Слушай внимательно. Утром ты с Машей уезжаешь домой в Чкалов. Я постараюсь вас проводить. Прямо сейчас начинай собираться. Все. Конец связи, по привычке говорю я и кладу трубку.
Мне все-таки удалось проводить жену с дочерью. Для этого, правда, пришлось побывать в самоволке.
Ночью я вышел из штаба.
Далеко собрался? спросил дежурный капитан третьего ранга из оперативного отдела.
Да воздухом подышу, а то башка уже не соображает, работа не идет.
Дежурный понимающе кивнул. Он знал, что в бригаде я с флотского КП возвращался в машине комбрига и по дороге начальник штаба надавал мне задач, как говорится, выше крыши.
Я отдал честь знамени соединения, возле которого стоял матрос с карабином, и вышел на улицу. Зайдя за здание штаба, я перелез через забор и неслышно быстрым шагом пошел к нашему дому.
Петр Дмитриев сдержал слово «газик» подъехал вовремя. Я поцеловал дочку, обнял жену и посмотрел вслед отъезжающей машине. Из вещей у жены был только один чемодан.
После отъезда семьи у меня гора свалилась с плеч. Хотя бы за их жизни можно не беспокоиться. Хотя американцы официально не объявляли войну, мы все понимали мир уже висит на волоске. Правда, пока продолжения бомбежек не было. Гитлер, кстати, тоже войну Советскому Союзу не объявлял. А Владивосток, Находка, Советская Гавань это флотские базы, аэродромы и береговая инфраструктура флота. В случае чего здесь всем несдобровать.
Я достаточно наслушался, что было с семьями военных на западной границе в июне сорок первого. Впрочем, для меня это предвоенное состояние началось отнюдь не выходом в море или еще чем-то героическим. Сейчас моя работа чертить тактические схемы и планы взаимодействия. Делать это надо аккуратно, на больших листах ватмана, черной тушью.
Я работал с вечера почти всю ночь, утро и день. Перерывы были только на ужин, завтрак и обед. Я уже плохо соображал, периодически делал ляпы и подтирал их ластиком. Матрос-чертежник еще не вернулся из госпиталя.