Ну как, Сапрыкин, придумали мы для тебя методы? спросил Жеглов, положив на рычаг трубку.
Вижу я, что придумывать ты мастак! сказал сквозь зубы Сапрыкин, весь звеня от ненависти.
Ты зубами-то не скрипи на меня, спокойно ответил Жеглов. Хоть до корней их сотри, мне на твое скрипение тьфу и растереть! Ты в моих руках сейчас как саман: захочу так оставлю, захочу стенку тобой оштукатурю!
С тебя станется
Правильно понимаешь. Поэтому предлагаю тебе серьезный разговор: или ты прешь по-прежнему, как бык на ворота, и тогда майор Мурашко с тобой разберется до отказу
Кондрат Филимоныч таких паскудных штук сроду не проделывал, сказал Кирпич.
Это точно. Поэтому он шантрапу вроде тебя ловит, а я убийц и бандитов. Но дело свое он знает и полный срок тебе намотает, особенно когда ты сидишь с поличняком в этой камере. Усвоил?
Допустим.
Тут и допускать нечего все понятно. А есть второй вариант
Это какой же вариант? опасливо спросил Сапрыкин, ожидая от Жеглова в любой момент подвоха.
Ты мне рассказываешь про одну вещичку как, когда, при каких обстоятельствах и где она попала к тебе, и я сам, без Мурашко, оформляю твое дело, получаешь за свою кражонку два года и летишь в «дом родной» белым лебедем. Понял? внушительно спросил Жеглов.
Понял. А про какую вещичку? недоверчиво вперился в него Сапрыкин.
Вот про эту, достал Жеглов из кармана золотой браслет в виде ящерицы.
Сапрыкин посмотрел, поднял взгляд на Жеглова, покачал головой:
Ну скажу я. А откуда мне знать, что ты меня снова не нажаришь?
Что же мне, креститься, что ли? Я ведь в Бога не верю, на мне креста нет. По-блатному могу забожиться, хотя для меня эта клятва силы не имеет
А можешь?
Ха! Жеглов положил одну руку на сердце, другую на лоб и скороговоркой произнес:
Гадом буду по-тамбовски,
Сукой стану по-ростовски,
С харей битою по-псковски.
Век свободки не видать!..
И белозубо, обворожительно засмеялся, и Сапрыкин улыбнулся, и никому бы и в голову не могло прийти, загляни он сюда случайно, что полчаса назад один из них волок другого, визжащего и отбивающегося, прямо в тюрьму!
Так верить можно? Не нажаришь? снова спросил Кирпич.
Ну, слушай, ты меня просто обижаешь! развел руками Жеглов. Я никогда не вру. А что касается кошелька, то мы-то с тобой знаем, что это ты его увел, а я просто обошел некоторые лишние процессуальные формальности. Ты из-за этого мне должен доверять еще больше
Ну, значит, так: браслет этот чистый, его Копченый не воровал. Он его у меня в карты выиграл. В полкуска я его на кон поставил
А ты его где взял?
Тоже в картинки несколько дней назад у Верки Модистки банчишко метнули. Вот я его у Фокса и выиграл
А что, у Фокса денег, что ли, не было? спросил Жеглов невозмутимо, и я обрадовался: по тону Жеглова было ясно, что Фокса этого самого он хорошо знает.
Да что ты, у него денег всегда полон карман! Он зажиточный
Зачем же на браслет играл?
Не знаю, как у вас в уголовке, а у нас в законе за лишние вопросы язык могут отрезать.
А сам как думаешь?
Чего там думать, зажуковали где-то браслет, пожал плечами Сапрыкин, и его длинное лицо с махонькими щелями-глазками было неподвижно, как кусок сырой глины.
Ну а тебе-то для чего ворованный браслет?
Сапрыкин пошевелил тяжелыми губами, дрогнул мохнатой бровью:
Так, между прочим, я его не купил выиграл. И тоже не собирался держать. Думал толкнуть, да не пофартило, я его и спустил дурачку Копченому. А он что, загремел уже?
Жеглов пропустил его вопрос мимо ушей, спросил невзначай:
Фокс у Верки по-прежнему ошивается?
Не знаю, не думаю. Чего ему там делать! Сдал товар и отвалил!
Ну уж! Верка разве сейчас берет? удивился Жеглов.
Я взглянул на него и ощутил тонкий холодок под ложечкой: по лихорадочному блеску его глаз, пружинистой стянутости догадался наконец, что Жеглов понятия не имеет ни о какой Верке, ни о каком Фоксе и бредет сейчас впотьмах, на ощупь, тихонько выставляя впереди ладошки своих осторожных вопросов.
А чего ей не брать! Не от себя же она для марвихеров старается, за долю малую. Ей ведь двух пацанят кормить чем-то надо
Так-то оно так, облегченно вздохнул Жеглов. Скупщики краденого подкинут ей на житьишко, она и довольна процент за хранение ей полагается. Да бог с ней, несчастная она баба!