Ну, хотя бы Груздева Илью Сергеевича, раздумчиво сказал Жеглов. Ведь, если я правильно вас понял, Лариса не давала ему развода, а он хотел жениться на другой А?
Что-о вы! выдохнула с ужасом Наденька. Илья Сергеевич хороший человек, он не способен на на такое!..
Ну-у, разве так вот сразу скажешь, кто на что способен?.. Это вы еще в людях разбираетесь слабо протянул Жеглов, и я увидел, как вцепились выпуклые коричневые глаза его в Наденькино лицо, как полыхнул в них огонек, уже раз виденный мною в Перовской слободке, когда брал Жеглов Шкандыбина, выстрелившего в соседа из ружья через окно У них, у Ларисы с Груздевым то есть, какие сложились отношения в последнее время?
Отношения известно какие сказала Наденька медленно. Известно, какие отношения, когда люди разводятся.
Ну вот видите! сказал Жеглов. Значитца, так и запишем: плохие отношения.
Но Наденька почему-то заупрямилась, не соглашаясь с выводом Жеглова.
Конечно, их отношения хорошими не назовешь, сказала она. Но Ларочка еще совсем недавно при мне говорила Ире это приятельница ее по театру, что интеллигентные люди и расходятся по-интеллигентному: тихо, мирно и вежливо. Илья Сергеевич деньги Ларочке давал, продукты, за квартиру оплачивал
А чья квартира? сразу же спросил Жеглов.
Квартира его была, Ильи Сергеевича. А когда разошлись, Илья Сергеевич решил, что Ларе неудобно к маме возвращаться, да и тесно там мы с ней на двенадцати метрах живем
И что?..
Но ему самому тоже деваться некуда, он пока в Лосинке комнатку с террасой у одной бабки снимает. Решили эту квартиру на две комнаты в общих разменять.
Па-анятно протянул Жеглов, и я видел, что какая-то мыслишка плотно засела у него в голове. Жеглов спросил Наденьку, где работает Груздев, и отправил за ним милиционера, наказав ничего Груздеву не сообщать, объяснить только, что какая-то в его доме произошла неприятность. Потом достал из планшетки записку, которую нашел Пасюк, показал ее Наденьке:
Вам эта рука не знакома?
Наденька прочитала записку, помедлила немного, сказала:
Это Илья Сергеевич писал
Не глядя на записку, Жеглов сказал:
«Решай, иначе я сам все устрою» Это он насчет чего, как думаете?
Я думаю, насчет обмена. Илья Сергеевич нашел вариант, но Ларочке он не очень нравился, и она ну, никак не могла решиться.
А сама она не занималась обменом? спросил Жеглов.
Не-ет Вы не знали Ларочку Она была такая непрактичная Наденька судорожно всхлипнула.
А мм скажите начал Жеглов медленно, и по лицу его, по сузившимся вдруг глазам я понял, что он напал на какую-то новую мысль. Скажите, это был первый вариант обмена или
Честно говоря, нет, не первый, сказала Наденька просто. Илья Сергеевич уже несколько комнат хороших находил, сами понимаете, на отдельную квартиру желающих много
Понятно протянул Жеглов и принялся заново разглядывать записку, он даже подальше от глаз ее отставил, как это делают дальнозоркие люди, хотя дефектами зрения, безусловно, не страдал. Угрожает он в этой записочке, как вы считаете?
Да что вы начала Наденька, но в это время на лестничной клетке раздался топот, и Жеглов перебил ее:
Вы не торопитесь, подумайте Мы еще потолкуем попозже А пока, я вас попрошу, походите по квартире, осмотритесь, все ли вещи на месте, не пропало ли что это очень важно
Хлопнула входная дверь, и в квартире сразу стало многолюдно: приехал следователь прокуратуры Панков, а за его спиной маячил Тараскин, который привел понятых дворничиху и пожилого бухгалтера из домоуправления.
Мое почтение, Сергей Ипатьич, сказал Жеглов Панкову, и в голосе его мне послышалась смесь почтительности и нахальства.
Панков спустил на кончик носа дужку очков и смотрел на нас поверх стекол, и от этого казалось, что он решил боднуть Жеглова и сейчас присматривается, как сделать это ловчее.
Здравствуй, Жеглов, сказал Панков, и в его приветствии тоже неуловимо смешались одобрение и усмешка, видимо, они давно и хорошо знали друг друга. Потом он оглядел нас и сказал бодро: Здоро`во, сыскари, добры молодцы!..
Следователь прокуратуры Панков был стар, тщедушен, и выражение лица у него было сонное. А может, мне так казалось из-за того, что глаза у него все время были прищурены под старомодными очками без оправы. Панков снял и аккуратно поставил в углу прихожей галоши, вовсю светившие своей алой байковой подкладкой. И большой черный зонт он раскрыл и приспособил сушиться на кухне. Потом вошел в комнату, мельком глянул на убитую, потер зябнущие ладони, что-то шепнул Жеглову и наконец распорядился: