Старый генерал признался, что ему действительно было сделано предложение, но он отказался участвовать. А не донес он якобы потому, что не поверил в реальность такого плана, а кроме того, хотел собрать побольше информации.
С таким же обманным маневром я столкнулся в Германии после 20 июля [день покушения на Гитлера]. Фромм, к примеру, не участвовал в осуществлении заговора, но знал о нем и надеялся на его успех. Гитлер велел его расстрелять, но только после того, как сам Фромм велел расстрелять Штауфенберга. Я очень возражал против этого, поскольку предпочел бы, чтобы Ш. [Штауфенберг] сперва почирикал у меня в кабинете.
В результате заговор провалился. Макартура путем взятки вынудили покинуть страну, а потом Р. [Рузвельт] через посредство людей из филиппинского правительства передал ему огромную сумму денег, чтобы Макартур не защищал эту страну при вторжении японцев. Э. [Энглтон] говорит, что Макартур отказался дать приказ тяжелым бомбардировщикам атаковать японцев после их нападения на Америку в 1941 году. Думаю, тогда Макартур получил свой миллион, и Рузвельту пришлось эвакуировать его вместе со штабом на судне. И больше никого.
Э. [Энглтон] вспоминает, что Р. [Рузвельт] очень боялся генерала. Я сказал, что мы расстреливали таких людей без особых затруднений.
Р. был трусом. Человек, который всем врал, пытался быть для всех лучшим другом, а потом всех предавал, как Борджиа. Р. был бы превосходным византийским императором.
Заговорщики не были наказаны, но эта попытка имела катастрофические последствия: Рузвельта потянуло в объятия коммунистов, в которых он увидел силу, способную защитить его от других подобных заговоров.
Заговор, о котором говорит Мюллер, действительно существовал, однако нет точных его описаний.
Фромм - генерал-полковник Фридрих Фромм, командующий германской резервной армией. Штауфенберг служил под его началом, и Фромм безусловно знал о готовящемся покушении на Гитлера. [Комментарий Г.Д.]
18 марта
Сегодня рано утром к моему дому подъехали два больших армейских грузовика и несколько солдат в полной форме стали разгружать содержимое. Пришлось им объяснить, что весь груз нужно затаскивать через задние помещения. Нельзя же им всем ломиться через главный холл.
Это прибыла вторая часть груза с произведениями искусства из Антверпена, через Нью-Йорк. Обозначенный как особый груз, он миновал таможню нераспечатанным, что очень кстати. Я велел поднять все это на второй этаж, в одну из больших спален. В чулане чересчур влажно, а на чердаке, боюсь, летом будет слишком жарко.
Я натянул свои Lederhosen [кожаные штаны до колен (нем.)] и провел счастливый день за распаковыванием ящиков и расстановкой содержимого по столам, которые я предусмотрительно установил в этой комнате, а также по ящикам. Картины я оставил как есть, поскольку они будут проданы.
Я обедал в той же комнате и сказал прислуге, что беспокоить меня нельзя, разве что в случае, если в гости зайдет президент собственной персоной. А визит его дочери - не достаточный повод. Я ещё не успел с ней познакомиться... а жаль.
Почти все картины предназначены для продажи, но несколько я оставил себе. Набросок молодого человека Боттичелли из коллекции Гуттмана - явная подделка, она ничего не стоит. По крайней мере, это ясно мне и так же было ясно в свое время Боде. А эти любители показаться культурными людьми, их так легко надуть! "О, мне нужен Боттичелли, чтобы произвести впечатление на друзей!" - и торговцы картинами в ответ скалятся как акулы.
Старик Давин [британский торговец произведениями искусства с сомнительной репутацией. - Примеч. амер. изд.] - характерный представитель этого племени. Я бы не стал и прикасаться к вещи, прошедшей через его руки. У него нет ни капли вкуса, впрочем, у его клиентов вкуса ещё меньше.