Ничего. Дело поправимое! С меня шоколадка, подмигнул изумленной Аннушке Лекс. Она его таким живым и озорным со школьного выпускного не помнила!
8
С Нилом и правда не возникло особенных проблем, ни найти по скудному описанию Аннушки, ни завербовать. Молодой аспирант смешанных сибирско-японских кровей, что выражалось в невозмутимой молчаливости, азиатском разрезе глаз и по-восточному высоких скулах, едва услышав про новую экзопланету и необходимость ее изучения, не колебался ни секунды. Лекс про себя только грустно вздохнул кто б ему такое предложение в начале научной карьеры сделал. Но и сейчас оказалось не поздно.
Кафедра биологии и старший научный сотрудник Юлька во главе аспирантов и лаборантов встретили Лекса насмешливыми подколками. Но когда узнали, куда в итоге прибило волнами судьбы эпигенетика, замолчали. А кое-кто начал смотреть с надеждой в глазах не просто же хвастаться Санников к ним пришел, этим только их завкафедрой Ветров на всю Межпланетку славится. Воровато оглянувшись, не видно ли где оного субъекта, Лекс, воодушевленный успехом с Нилом, принялся расписывать перспективы участия в Программе. Новый мир, новые животные, растения и экосистемы, неизвестные науке, новые направления исследований а это, на минуточку, гранты, премии, статьи и мировая известность, это не под веником у Ветрова сидеть. Но как завкафедрой биологии может испортить жизнь любому, кто проштрафился перед ним, знали все, и потому глазами сверкали, а соблазняться речами неопытного посланца не решались.
Лекс порядком выдохся, затем напрямую спросил у намеченного Аннушкой аспиранта:
Салливан! Вы же эссе про кремнийорганику написали, я читал, очень интересное у вас предположение про инсектоподобных животных вышло. Неужто не хотите своими глазами взглянуть?
К его удивлению, ксенозоолог потупился, порозовел и принялся оправдываться как студент, который в бумажных архивах кафедры провел раскопки, нашел чью-то старую курсовую и пытается сдать заново.
Я предпочту остаться на Земле. Насекомых боюсь, пусть лучше сюда образцы привезут, я ими тут позанимаюсь, да и слабо мне верится в то, что эти фантазии могут воплотиться в реальной жизни.
К концу сбивчивого монолога аспиранта Лекс уверился в том, что если Салливан и писал эссе сам, то первоначальная идея определенно была не его авторства. Свою работу фантазиями не называют, даже самую невероятную по предположениям, к тому же, как известно, зачастую это самое невероятное и оказывается ближе всего к истинному положению дел.
Попробуйте Александру Морозову найти, посоветовала Юлька, перебив Салливана. Она уже поняла, что аспирант с кафедры никуда бежать не собирается, но помочь Санникову все-таки хотела вполне искренне. И не только ему. Она не ксенозоолог, конечно, но человек хороший и специалист великолепный. Может, квантового биолога куда-то да пристроите?
Научно-преподавательский состав кафедры напряженно примолк, стараясь с Лексом взглядами не сталкиваться. Он хмыкнул в ответ что-то под солнцем и луной на матушке Земле не меняется никогда, например, поведение Ветрова и уточнил:
И давно ее выжили всем нам знакомые лица, не будем именовать всуе?
Повисла неудобная тишина. Наконец, самый смелый, ушастый встрепанный блондинчик лет двадцати пяти, высказался:
Месяца три назад у нас работала.
Можете не продолжать, вздохнул Лекс. Кое-кто встал не с той ноги, Александра сказала полслова поперек, полдела сделала не так, как было велено и готово.
Вихрастый блондин рьяно кивнул в подтверждение слов эпигенетика, растрепав и без того сумбурную прическу еще больше. Лекс присмотрелся внимательнее и спросил:
А вы, батенька, над чем работаете? Как вас величать?
Кевин, представился смельчак. Я Я младший научный сотрудник.
Понятно, кивнул Лекс и применил принцип Тайвина. Быть до крайности честным эпигенетику потихоньку начинало нравиться. По должности человек науки, по сути принеси-подай-убери-проверь. А в какой области?
Ксенозоология, ни на что не надеясь, ответил Кевин. Не по его душу Санников пришел, ему, начинающему ксенозоологу, до подобных предложений еще далеко, а с таким руководством либо осваивать азы правильного обращения с начальниками, либо смириться и все-таки расти, но в полтора раза медленнее обычного и тем более желаемого, уходить-то особо некуда.