Птицы Петров представил, как дева-птица, раскинув перепончатые крылья скользит в восходящем потоке воздуха, кружит над степью. Высматривает. А потом срывается вниз, падает на что-то пушистое, пищащее. Рвет когтями, впивается в горло. Жрет. Его замутило.
Зайти в дом все же пришлось. Ксения сидела за столом. Перед ней была только чашка чая. Уже успела и поесть, и прибрать. Петров устроился напротив. Надо было разговаривать. Проговорить то новое, что встало между ними.
Ты модификант-трансформер? Я считал, это все выдумки, фантастика. Я генетик. Я знаю, так не бывает. Такой организм не может существовать Но ты Ты же есть? последние слова прозвучали вопросом.
Будто не был уверен, что женщина, с которой он прожил, сколько уже(?), неважно, это была целая жизнь что она существует, сидит сейчас перед ним, двумя ладонями сжимая чашку чая. Будто чашка якорь, и если вырвать ее из рук, то и Ксения исчезнет. Да и Ксения ли это? Может, она выдумка? Он сам выдумал ее, заместив ту, что была на самом деле: крылатую богиню-воительницу чужой планеты. Всегда была только Ксатль-Туатле Ксении не было.
Их не бывает, она кивком подтвердила его слова.
Тогда кто же ты, Ксения? выговорить привычное имя далось Петрову с трудом.
Симбиот.
Что-о-о? он был ошарашен. Симбиот?! Погоди Был проект Но его закрыли фигову тучу лет назад. Триста? Пятьсот? Черт забыл. В курсе истории генетики проходили.
Слова выстраивали вокруг Петрова щит он прятался за ним, скрывался от невозможности очевидного: его женщина, его любовь даже не была человеком. Ни модифицированным, никаким. Рептилоид-таксист с Дионы, убитая Бо с хрящевым гребешком, все эти любители переделывать свой облик были обыкновенными людьми. Такими же, как он сам. А Ксения нет. Искусственный организм, гомункул.
Память услужливо выложила информацию: проект «Химера» корпорации «Альтернатива», извечного конкурента в генетической гонке, начат около пятисот лет назад, но просуществовал лишь восемьдесят лет. Выращенные в инкубаторе особи имели три боевых ипостаси: диана (андроид), гарпия (летающее антропоморфное существо) и нэсси (водоплавающее двоякодыщащее ящерообразное). Выводились симбиоты для освоения новых экзопланет, тогда считалось, что биоформы, способные адаптироваться к неземным условиям подойдут лучше сложной техники и человека в скафандре. Проект был безумно дорогим. Симбиоты взрослели за три года, но все же требовали заботы, воспитания, обучения. Нуждались в няньках и учителях. Срок жизни этих организмов был кратким по меркам нынешнего человечества: всего тридцать лет. «Альтернатива» столкнулась еще с одной проблемой: каждое следующее поколение симбиотов проживало более короткий срок двадцать пять, двадцать, восемнадцать лет. Попытки продлить жизнь оказались неудачными. «Химеру» закрыли: все биоматериалы уничтожили, базы данных тоже.
Откуда же взялась Ксения?
Там и было-то шесть или семь поколений! Совсем короткая вышла история. А ты
Шесть. Я из последнего. Шесть-один часть моего личного индекса. Шестое поколение, первая когорта.
В мозгу у Петрова щелкнуло: «Шесть-Восемнадцать».
Поэтому Джо зовет тебя Шесть-Восемнадцать? А восемь откуда? Порядковый номер в строю? захотелось уязвить ее.
Но Ксения не приняла. Наверно, даже не поняла шутки. Разве симбиот способен понимать человеческий юмор? А испытывать человеческие чувства? Нет.
Восемь знак бесконечности. Для Джо я вечноживущая.
Он связался с бессмертной химерой. С бессрочно функционирующим гомункулом, выращенным века назад в инкубаторе. С ошибкой эксперимента. С тем, чего не должно быть. Петрова опять замутило. Чувство гадливости поднималось из желудка, мутной волной. Хотелось избавиться от него. Выйти, вырваться, как из болота.
Я хочу улететь.
Добавить ему было нечего.
Сидящая через стол женщина кивнула:
Я заброшу маячок на орбиту. Спасательная команда доберется сюда через пару месяцев, и помолчав, добавила, я уйду в Джо. Мы не увидимся.
Встала, сунув чашку в посудомойку, ушла.
Петров рухнул в койку: уснуть, провалиться в небытие, не помнить. Не получалось. Память-садист прокручивала кино. Берег океана: «Как твое имя, русалка?» Скользящий над водой акулий плавник: «Ксения! Ксения!» бессильные удары кулаками по воде. Другой плавник, стеклянный, уносящий его любовь из жизни в смерть. Воскрешение: «У меня ускоренная регенерация».