Ведь кто-то отключил и видео наблюдение во всем кампусе! снова перебил Алекс.
Ох, они вам потом , Мари посмотрела на друзей.
Потом они выбрались из своей комнаты и больше ни слова в наш адрес не произнесли. Длинный, тихий и попрыгун навсегда исчезли, а вместо них появились Алекс, Ник и День. За тебя, друг, Алекс поднял вверх бокал.
Сделав глоток, Ник погас и задумался, Вкус. Как вы думаете, какой он на самом деле? То, что мы сейчас чувствуем всего лишь сложный механизм взаимодействия рецепторов и клеток.
Этот напиток, Алекс сделал большой глоток, Прекрасен, чтобы не говорили о нем мои рецепторы.
Каждый из нас воспринимает мир по-своему, видит по-своему, чувствует, Элис провела указательным пальцем вдоль стола, Каждый из нас индивидуально тонко настроен, словно внутри струны, чье звучание то слабеет, то усиливается.
При этом никто не знает истиной сути, перебил Элис Ник, Рецепторы способны нас обманывать, точнее не они сами, а механизмы, стоящие над ними. Может оказаться, что блюдо, Ник указал на тарелку, в которой лежали обжаренные овощи, Не такое аппетитное, а весь эффект, не более чем манипуляция.
Ладно тебе, дружище, не важно, что творят эти механизмы, важен итог. Так, внимание, обращаюсь к своим рецепторам. Сейчас я сделаю невероятный глоток шикарного красного напитка и жду от вас восхищения, манерно прокричал Алекс. Друзья заулыбались.
Ник, дорогой, а что за книгу ты мне показывал?
Ник одернулся, и нехотя выдавил, Нет, не важно. В другой раз.
Давай, расскажи. Не зря же ты столько времени проводишь в этих архивах, хором подхватили Алекс и Мари.
Вы посчитаете меня сумасшедшим, но мне попалась очень странная книга. Я думаю ее автор Макс Брант. Тот самый, которого считают создателем нового мира.
Ник заметил, как яркая Мари вдруг потухла, опустила глаза и о чем-то задумалась. Плечи повисли на тонкой шее, а спина округлилась. Ник попытался сменить тему, но Алекса было не остановить.
И что пишет мудрейший из людей?
Алекс, это не интересно, давай в другой раз.
Нет, так не пойдет. Теперь мне страшно любопытно.
Брант говорит о настоящем. Точнее о том, что мир может стать супернастоящим, но для этого, Ник сделал паузу, Время нужно погрузить во тьму. Он много рассуждает о времени, его сути и наполнении. Ценность человеческого вида в моменте, а такие понятия как «вчера» и «завтра» вообще не имеют значения. Прошлое не линейно, а будущего вообще не существует. Вот почему нарушителей закона лишают не свободы, как в прежние времена, а именно времени, украдкой Ник посмотрел на Мари, которая даже не шелохнулась, Хранители погружают нарушителя в состояние, при котором все биологические процессы продолжаются, но человек свое время не живет.
Проспать много лет. Страшно, прошептала Элис, Не удивлюсь, если Брант все еще жив и следит за нами.
Или вообще никогда не существовал. Системе не нужен ни автор, ни надзиратель, она самодостаточна.
Ты прав Ник, но при одном условии если система одинакова для всех, всех без исключения, прошептала Мари. Зрачки Ника расширились, лицо вытянулось в удивлении. Мари цитировала строки из книги Бранта, Как бы восприятие, или что-то еще, не старались, их настройки поверхностны. В глубине каждого из нас живет суть, наше я. Внутренний я строг, амбициозен и очень противоречив.
Остаток вечера Ник провел в раздумьях. Он сидел в своем кресле и, не моргая, смотрел в одну точку. Тишина, как сказал незнакомец из архива, помогала думать, но мысли никак не собирались в стройный ряд. Они оторвались от поверхности и медленно кружили. Буквы, числа и картинки, среди которых появилась Мари, выстроились в ровное плотное кольцо и кружили вокруг своей задумчивой планеты. Ник выхватывал картинку, страницу или фразу, рассматривал и возвращал обратно в круговорот. Мозг отторгал Анта и его разрушенный мир, Бранта с его странными представлениями о жизни, и даже Мари только по тому, что они находились за гранью рационального объяснения. Вместе с тем, Ник все больше превращался в странного и закрытого Анта, и все больше утопал в буквах, символах и знаках.
Перед Ником лежала старая книга, которая, окажись среди десятка других, останется не тронутой. Плотная, рельефная обложка, потертые края, замятые углы и еле заметный, идущий сверху вниз, след, который говорил о хранении книги в чехле или бандероли. Темный тканевый корешок, с торчащими нитками и страницы, местами серые, с подтеками истории. Книга имела печатное исполнение, но многие страницы содержали дополнения, выполненные от руки синими и черными чернилами. От страницы к страницу менялись шрифт и почерк. В одних местах записи были выполнены аккуратным, каллиграфическим почерком, в других беглым, и не таким понятным. Как бы там ни было, книгу писал один человек, но в разное время и при разных обстоятельствах.