Я не против, сказал Северный, усаживаясь на край круглого стола. В конце концов, у нас всегда есть запасной вариант в лице Королька.
На мгновение лицо Белозёровой исказила презрительная ухмылка, но она быстро взяла себя в руки. Никита Михайлович успел заметить, как она посмотрела на Северного искоса, хмурясь, но в то же время с каким-то разочарованием. Может, ждала поддержки от бывшего любовника. Хотя было бы странно, учитывая их громкое некрасивое расставание, которое Белозёрова тщательно скрывала и о котором каждый в Серебряных огнях узнал на следующий же день.
Замечательный выход! улыбнулась Лида, старейшина земляных колдунов. Если Ярослав будет подстраховывать Марину, мы ничем не будем рисковать. Он парень отзывчивый, я думаю, согласится.
Ей ответили согласными кивками, но Белозёрова никак не могла успокоиться.
Марине не нужна подстраховка, раздражённо отозвалась она. Она талантливая девушка, она справится со всем сама. Ваши заботы только оскорбят её.
Или тебя, усмехнулся Северный тихо, но так, чтобы услышали все.
Весёлые шепотки пробежали по зале. Белозёрова выглядела каменной статуей, абсолютно лишённой эмоций. Гнев бурлил лишь в её колдовстве, в трещинах толстых льдин, покрытых снежной крошкой. Лёд раскололся пополам, когда Северный добавил:
Мы уже поняли, что твоя дочь особенная. Не нужно привлекать столько внимания.
Марина
Проголосуем, перебил Никита Михайлович, кто за то, чтобы обряд проводила Марина Белозёрова? Единогласно. Прекрасно. Давайте пойдём дальше? и он посмотрел на Лиду. Жукова с готовностью кивнула.
Мы решили в прошлый раз, что от земляных будет Олег Опёнкин. Но вас она прервалась, вспоминая имя. Все в посёлке называли Сухопёрышкина по фамилии. Святослав Никитич, не было. Что вы как наставник Олега думаете?
Полностью поддерживаю.
Слова прозвучали торопливо. После Сухопёрышкин принялся что-то записывать в старый потрёпанный блокнот.
Замечательно А что у вас, Никита?
Никита Михайлович вздохнул, поднял глаза на огненных колдунов, присутствующих на совете, Егора и Катю. Втроём они специально встретились накануне, чтобы обсудить своего претендента, до этого ещё неделю мусолили эту тему. К единому мнению прийти так и не смогли. Катя и Егор в один голос называли Злату, на худой конец предлагали Варю Чешуеву. Никита Михайлович противился, но не мог понять, почему. Злата обрекала обряд на успех. Варя способная и ответственная; в том, что к Купале она сможет подготовиться и прийти в идеальную форму, никто не сомневался.
Никита Михайлович думал о Саше Гвоздикине. Думал, что парню не хватает чуткости к природе, которая необходима для обряда. Думал, что неизученная Сашина болезнь, из-за которой он не чувствует чужое колдовство, может ему помешать. Думал, что доверие и подаренный шанс могут помочь ему, но в то же время ставят обряд по угрозу.
Завтра утром, наконец сказал он, предвкушая очередную бессонную ночь. Завтра утром мы примем окончательное решение.
В пользу твоей дочери, конечно, фыркнула Белозёрова.
Крик рвался с губ. Больше сдерживаться Никита Михайлович не мог.
***
Когда небо начало наливаться сливовым, Злата засобиралась домой. Она привыкла приходить до заката: отец не любил, когда она гуляла по ночам, а ей этого и не хотелось. Когда садилось солнце, Злате становилось неуютно. Ночью она чувствовала себя беззащитной.
Напишу вам, если узнаю что-то об обрядах, пообещала она.
Саша вскочил, сунул свою гитару в руки оказавшегося рядом Ярослава и сделал пару шагов к Злате. Дежурная фраза «давай провожу» вырвалась у него раньше, чем он успел о ней подумать. Саша часто порывался проводить Злату до дома. Ему, впитавшему сюжеты мелодрам, которые мама смотрела по вечерам, этот «бытовой ритуал» казался испытанием. Если он пройдёт его, если получит разрешение дойти вместе со Златой до кирпичного дома с синей крышей, то что-то обязательно изменится.
Злата покачала головой. Золотистые волосы волнами упали вперёд, на грудь, и Саша едва сдержал вздох.
До завтра, Злата ушла, оставив после себя шелест кустов шиповника и лёгкий флёр огненного колдовства в воздухе.
Её мягкое солнце тут же заполонила вязкая раскалённая лава.
Саша выдернул из рук Ярослава гитару. Усевшись на ствол, принялся перебирать струны. С каждой минутой движения его становились всё резче, лицо хмурилось всё сильнее.