Элеонора Катина-Вагина
Серафима, любовь моя
Левую руку вдоль тела, ровно. Другую под лоб. Анна увидела, что я, лёжа на животе, вплотную упёрся носом в простыню и добавила: Дышать есть чем?
Да, все отлично. Пробубнил еле слышно, скрипя губами.
В фоновом режиме играла медитирующая музыка специальная коллекция в ее телефоне. Просто звуки, ассоциативно напоминающие приятные человеческому слуху природные стихии шум реки или водопада, морских волн, лёгкий свист нежного ветра, шелест листьев, крапающий летний дождь, пение птиц. Вряд ли кто-то знает авторов этих композиций, хотя они, безусловно, есть. Действительно, было бы странно делать массаж под AC/DC, Pink Floyd, Faithless или The Prodigy. Даже классика не в тему. Любая известная музыка вызывает определенные чувства, образы и воспоминания, а медитативная ни к чему не обязывает. Ее даже вспомнить невозможно. Как пели птицы на даче? Да как обычно, ничего конкретного и выдающегося. Просто звуки, но полезные привлекательностью и естественностью. Нынче слишком много техногенного шума в голове, особенно если живешь в мегаполисе, это неприятно, от этого нужно отдыхать.
Аня тискала меня очень грубо. Впрочем, именно это и требовалось. Несмотря на свою миниатюрность ростом не более метра шестидесяти и худенькая она очень сильная, и при массаже, действуя как ладонями, так и локтями, показывала недюжинную, набранную с опытом мощь. Лицо ее, хоть и русское, выдавало монголоидные корни в третьем-четвертом колене. Крупные скулы, выдающиеся надбровные дуги, в целом выпуклость физиономии.
Анна упиралась пальцем в одну точку, поначалу легко массируя, постепенно увеличивала давление до боли, иногда нестерпимой. И так прошлась по всему телу, затронула каждую мышцу. В районе рёбер и внутренней части бёдер чувствительность оказалась самой высокой. Я визжал и иногда смеялся от щекотки.
Начала с левой стороны, с плеча. Увлажнила кожу кокосовым маслом и стала потихоньку растирать, прогрессивно повышая темп. Участок быстро согрелся. Теперь чуть ниже лопатка. Тепло и приятно. Ребра. Очаровательно, но щекотно и нервно. Подреберный участок. Восхитительно больно. Я согревался.
Теперь в том же порядке, только сильнее. Уничтожь эти спазмы и зажатости, Анечка, пожалуйста. О да, как же мне больно, господи.
Аня взяла шуруповёрт. И проделала тысячу дырок. А после ввернула по несколько винтов в каждую полость прямо до костей. Теперь я похож на киборга или Пинхеда. Двинуться не могу. Фашистка!
Я не давал согласия на такое истязание. Или давал? Знал будет жутко, но не подозревал, что настолько ужасно.
Вы говорите, если больно, я ведь не знаю, что вы чувствуете. Она вдруг заговорила. Заметила, что терплю.
Нет-нет, все нормально. Так надо. Сказал я, вытаскивая из бедра три шурупа.
А зачем? Что за самопожертвование? Чего-чего, а таких слов я точно не ожидал услышать.
Вам рассказать все с самого начала? Пожалуй, начну с Лолиты.
Вы про фильм или о книге?
Косвенно.
В каком смысле?
Сейчас поймёте. Все началось в 92-м году. Ну, может, немного раньше..
О, господи. Это длинная история? Я думала, вы в двух словах опишете проблему.
Не могу в двух словах. Спросили получайте историю! И, в конце концов, я родился в 77-м году, когда умер Набоков.
Но тогда родились миллионы людей.
Не все же они пишут книги!
Не все, но тысячи или десятки тысяч графоманов точно есть.
Но я же
Так вы известный писатель? Я ведь не знаю вашу фамилию.
У меня несколько псевдонимов. Хулио Кортасар, Чарльз Буковски, Климент Александрийский, например.
И Лев Толстой ещё, наверное?
А она соображает, зараза. Я чуть сам не поверил.
Ладно, раз не хотите слушать, расскажу кому-нибудь другому.
Она перешла к нижней части спины, ягодицам и бедрам, усевшись вагиной на мою истерзанную и кровоточащую ногу. Горячо. Это что, провокация? Но она мне не интересна. Хм, старею, что ли.
Ещё несколько сотен шурупов вонзились в меня. Да это извращённое изнасилование, не иначе.
Ступни массировать? Спрашиваю, потому что это не все любят.
А вы потрогайте, поймёте.
Аня послушалась и резко отдернула руку, ощутив вечную мерзлоту. Все вопросы сняты. Конечно, надо. А как иначе?
Перед массажем Аня уточнила, что работа будет проделана «без окончания». Я спросил, что это значит. Она улыбнулась, мол, хорошо, что не знаете.