Шатает, добродушно усмехнулся он и предпринял еще одну попытку занять вертикальное положение.
На какое-то мгновение ему это удалось, но стоять ровно на одном месте все равно не получалось: бородач раскачивался, как маятник. И когда об ноги страдальца потерся вынырнувший неизвестно откуда кот, мужичонку вновь опрокинуло назад.
Ой, никак что-то, застеснялся он, обескураженно заморгал и переключился на кошака, вьющегося возле ног. Увидев, что тот поднял хвост трубой и мелко-мелко им завибрировал, бородач разулыбался и похлопал себя по коленке. Кузя, Кузя
Кузя поднял треугольную башку, сощурил глаза и извлек из себя нечто похожее на мерзкий скрежет.
А ну иди отсюда, дрянь такая! замахнулась на кота Жданова, вызвав в мужике заметное сопротивление.
А ну! Не моги! грозно произнес он и почесал бороду. Манька узнает, больше не пустит. Нельзя!
Я и тебя, и твою Маньку, и кошек этих сраных в гробу видала! Вставай давай, выматывайся, чтоб духу твоего здесь не было! Ни твоего, ни тварей этих, пока отравой здесь все не засыпала.
От крика Ждановой мужичонка поморщился и как ни в чем не бывало поинтересовался:
А Маня-то моя где?
Участковый с тоской посмотрел на Нину и буднично огласил итоги осмотра квартиры Марфы Васильевны Соболевой:
Следов преступления не значится. Можно опечатывать. А этого на улицу, пусть идет куда хочет. Толку от него никакого.
А где мой паспорт? неожиданно поинтересовался бородач и шмыгнул носом.
А это тебе в милиции, мил-человек, скажут, успокоила его Жданова и легко приподняла мужика за шиворот. Иди давай Паспорт!
Вытащив беспаспортного за дверь, старшая по подъезду проволокла его по лестнице и силком усадила на лавку около подъезда.
Сиди давай, пока не протрезвеешь, приказала Жданова и вернулась в Марфину квартиру, откуда несчастный Куруськин выгонял подзадержавшихся котов и кошек. Все, что ли?
Вроде все, неуверенно ответил участковый и стащил с головы фуражку.
А ты, Сергеич, и впрямь печати наклеишь? вкрадчиво поинтересовалась Жданова, радея за дело освободить подъезд от смердящей скверны.
Положено, уклончиво ответил Куруськин и рукой показал преданной Нине на дверь.
Ты бы, лейтенант, людей уважил! Она, похоже, не теряла надежды. От того, что мы здесь порядок по-соседски навели, большой беды бы не случилось. Чай, у всех дети, не щенки. Скрозь эту вонищу столько лет ходили! В подъезд войти было страшно. А ты: «Не положено!»
Не положено, повторил участковый и двинулся на Жданову строевым шагом.
А подписать?! напомнила ему старшая по подъезду и смиренно застыла возле раздолбанного косяка.
Подпишем, обнадежил ее Куруськин и буквально выдавил свою помощницу из квартиры.
Увидев, что участковый приготовился к опечатыванию двери в жилище Марфы Васильевны Соболевой, женщины, толпившиеся в подъезде, зароптали и двинулись на Куруськина, словно на врага.
Вот, ткнула его Жданова в бок. Видал? Я ж говорила: народ уважить надо. Пожалеть надо народ-то. Чай, это человек, а не так себе мусор. У нас ведь и дети, и старики, в общем, все этот смрад нюхали. А там, можа, и зараза, и не знай что еще! По-человечьи бы надо, лейтенант.
Уважаемые женщины! торжественно обратился участковый и строго сдвинул светлые брови, отчего стал похож на молодого актера, загримированного под старика. Квартира будет опечатана. Товарищ Гаврилов сделает заявку в санэпидстанцию. Гигиенисты все обработают, очаг инфекции будет ликвидирован. А пока расходитесь, женщины, по домам. Расходитесь по-хорошему. Без этих, как его, «инциндентов». Просто расходитесь по своим квартирам, к своим детям и престарелым родителям
Да-а-а?! Расходитесь, говоришь? А говно это кто убирать будет? Санэпидстанция твоя? Так она, кроме как тараканов морить, ничего больше и не умеет. Придут прыснут и назад на станцию, а нам тут опять эту вонь нюхать?!
Хватит! бойко выкрикнула вернувшаяся с улицы Люда Смирнова и воинственно затрясла кудельками, покрывавшими ее несоразмерно маленькую по сравнению с туловищем голову.
Гражданка Смирнова! официально произнес участковый, стараясь не смотреть на ее выдающуюся грудь. Вы это перестаньте подстрекательством заниматься. А то ведь тут и до административной ответственности недалеко. Прямо-таки бабий бунт какой-то устроили! Митинг! Говорю, не положено, значит, не положено.