А, это я сама соорудила, плюс наследство. Бабушка моя, покойница большое спасибо ей, удивительной бережливости была человек. Даже срезала застежки-подвязки для чулок со старых корсажей для последующего сохранения. Носили такие предметы раньше женщины. Всего-то лет сто назад. Эластин еще не изобрели, потому все белье было вообще непонятного вида и формы, либо резиновое напрочь. Зато теперь я пришила эти застежки к своим любимым красным панталонам тоже наследие и получилось, весьма зашибись. Чулки тоже есть того времени, серый плотный капрон с геометрическим рисунком, но, блин, ходить в капроне, я не собираюсь даже ради фрикского облика. Такой вот прикол.
Она согнула свою красивую ножку и оперлась подбородком на круглую коленку. Эля смотрела снизу вверх в мои глаза и чего-то ждала. Эта девушка могла бы считаться экзальтированной особой, но на самом деле ее характер был выдержан и устойчив. Тем не менее, одевалась она экстремально. Во всяком случае, в данный момент напоминала порочного демона с лицом ангела.
А твоя идея насчет групповухи сработала! продолжила Эля, не дождавшись от меня ничего вразумительного. Всех как волной смыло, бегом по домам, онанировать и спать. Прям как дети малые, честное слово! Ты же этого хотел, да? Признавайся!
Да, примерно такого эффекта и добивался. Но не совсем. Теперь жутко стыдно от этих моих слов.
Я не знал, куда себя деть, поэтому избегал смотреть ей в глаза. Глазищи у Эли были большие, черные, и в них плясали целые толпы маленьких чертиков.
Вначале я думал, что мы пойдем к тебе. Ну помнишь, где мы встречались раньше?
Туда мне уже нельзя, ты разве не знаешь? Эля закурила и пустила в его сторону струйку дыма из сложенных трубочкой губ. Теперь я живу здесь, а там много родственников и много родителей, а еще сестра с кошкой.
Я почему-то забыл, ответил я, ведь последний раз мы были у тебя дома, и нам никто не мешал.
Тогда все уезжали на дачу. Но, как ты помнишь, у нас тогда ничего не вышло ты сбежал. А сейчас я упросила Макса свалить куда-нибудь до утра.
А «до утра» это как?
Не парься, Эля рассмеялась, я сама ему позвоню, когда мы закончим. У тебя с собой, или опять в магаз бежать?
Прошлый раз я сослался на отсутствие презервативов и незнание местной географии, а пока Эля ходила в ближайший магазин, позорно ускользнул. После такого случая, по всем законам жанра, Эля должна была возненавидеть меня лютой ненавистью, но почему-то этого не произошло, и вот опять мы оказались в квартире одни. Но уже в другой квартире.
Наконец я задал тот самый вопрос, который всю ночь мучил и вертелся в голове, но спросить было или некогда, или лень, или просто не хотелось.
Слушай, ты же хранитель этого места? Хранительница, да? А те Сенобайты4 на набережной что за публика? Что там было-то?
Ну, да, хранительница, как-то неохотно сказала Эля. Ты же сам меня вызвал, когда тебя окружили городские демоны. А кто тебя научил? Насовсем от них избавиться я не могу, отогнать только, или вот старого друга спасти.
Демоны, значит Ага, тихо пробормотал я с сомнением. Для чего демоны в нашем мире? Откуда? Если есть демоны, значит, они для чего-то нужны. Это какие такие демоны? Демоны прошлого внезапно врываются в новую жизнь? А что они от меня хотели? спросил я громко.
Демоны они демоны и есть, кто ж еще? И почему это прошлого? удивилась она, вполне себе настоящего. Демоны вовсе не обязательно должны выглядеть как рогатые и накаченные культуристы-переростки. Кушать они хотели. Ням-ням. Им же надо чем-то питаться, а ты показался им вполне подходящей добычей. Не веришь? Тогда иди назад, сядь на ступеньки и еще там посиди. Убедишься. В обычном мире, знаешь ли, вполне рядом живут необычные, а подчас ужасные создания, но не всегда получается познакомиться с ними и окунуться в их темный мир.
Везет мне! Как попаду на Васильевский, так вечно со мной всякие истории случаются. То мосты разведут, а я не успеваю, то вот какие-то типы из темного мира пристают
Это уже не Васильевский, это Голодай.
Что? Голодай?
Да, это остров Голодай, или остров Декабристов, мы на другой стороне Смоленки. В XVIII веке на острове, расположенном севернее Васильевского, некий английский врач, Томас Холидей, купил участок земли и построил свою фабрику. Рядом поселились в бараках и землянках рабочие, согнанные для строительства города. Холидей, хоть и был врачом, не особо сильно заботился о состоянии здоровья своих сотрудников: труд на фабрике был очень тяжелым, а платили настолько плохо, что рабочие голодали постоянно. По тем временам совершенно естественно, что остров получил имя хозяина столь крупных земельных владений «Холидей». Но, видимо, рабочим недосуг было вникать в тонкости произношения английского языка, и они, с присущим нашему народу оптимизмом, стали именовать остров «Голодай». Сие название продержалось двести лет, пока власть не захватили большевики. По понятным причинам везучие питерские пролетарии не захотели жить на острове с таким приятным именем. Тут, как всегда в таких случаях, очень кстати, кем-то была подкинута гипотеза, что на этом острове захоронены тела пятерых повешенных декабристов. В двадцать шестом году, в год столетия казни, Голодай переименовали в «Остров Декабристов», и был установлен гранитный обелиск. Только нет там никаких декабристов, да и не было никогда Все это знают, но и возвращать острову его историческое название тоже что-то не хочется никому. Вот.