При первой встрече у него дома она с нескрываем любопытством огляделась, взяла с полки том с золочёным профилем Пушкина и прочла вслух посвящение на обратной стороне обложки:
Победителю заводского конкурса «Знаешь ли ты Пушкина?» Подняла глаза: Ты что, раньше на заводе работал?
Довелось
Это был трёхтомник, которым Булат как-то особо дорожил, который вдоль и поперёк испещрил карандашными пометками, нашпиговал закудрявившимися со временем закладками.
Она раскрыла книгу наугад:
Нас мало избранных,
счастливцев праздных,
Пренебрегающих презренной пользой
А разве не так? прервал Булат, отбирая Пушкина.
Так, так промолвила она, снимая очки.
Без очков её глаза увеличивались чуть ли не вдвое. И каждый раз они не переставали удивлять его и завораживать. Быть может, потому-то очкарики и нравились ему человек, сняв очки, будто обнажается. И не только физически. Он становится открыт, беззащитен и прозрачен до глубины души. И Машенька без этой стеклянной, деформирующей взгляд преграды была вся как на ладони.
Не девственную, но и, в общем-то, не сильно избалованную душу поэта ничто в ту минуту не сдерживало. Он потянулся к ней всем своим естеством. Но сказать себе, что это была любовь, не мог. Она проросла в нём не сразу. А всё-таки, что им в тот день двигало инстинкт, тщеславие, отзывчивость? Или всё само собою произошло, просто шагнул навстречу?
В постели рядом с ней, после бурной и недолгой близости, он вдруг заснул, как младенец, сладко и безмятежно.
Проснулся оттого, что кто-то теребил его чубчик. «Кто-то» Надо же так в небытие провалиться!
Кажется, я уснул ненароком?!
И довольно крепко, промолвила Машенька. Глаза её за стёклами очков привычно уменьшились. Они были добрыми, любящими и спокойными. Что-то большое и значимое уже случилось, и все волнения были позади.
От тебя пахнет анисовыми яблоками, сказал Булат, поймав губами каштан её локона.
А от тебя веет морем, ответила она.
Наверное, оттого что я там бываю почти каждое лето. Взгляд его зацепился за крошечную родинку на её щеке, которую раньше не замечал. Булат разглядывал новую для себя Машеньку и чувствовал на себе тепло её дыхания. А знаешь, твоим именем Пушкин назвал почти всех своих героинь и дочку в придачу?
Знаю, конечно.
За окнами смеркалось. Поздняя осень. В окно, будто предупреждая о чём-то, стукнула ветка оголённого дерева.
Мне пора, сказала Машенька.
Оставайся откликнулся он.
Нельзя, мама будет волноваться. А обманывать я не привыкла.
Утром вместе в университет пойдём.
Представляешь себе, как это мы с тобой под ручку туда заявимся?!
А что такого?
Да ничего. Просто я к этому ещё не готова.
В окно опять стукнула ветка.
Да, первая близость с ней осталась в его сознании какой-то вспышкой. Не сказать, что очень яркой, но, как оказалось, под толщей времени упорно не потухавшей. Однако в тот осенний день он не придал событию особого значения.
Миновали лекции в университете, прошёл незаметно год. На каком же по счёту свидании он объяснился ей в любви? Впрочем, это не так важно. Важно, что объяснился. А она нет. Ни слова о своих чувствах Ни на первом свидании, ни на последнем, хотя было понятно, что чувства эти у неё были и какие! Она ходила, как заворожённая. Это было видно невооружённым глазом.
Но однажды их застала его жена, проживавшая в другой квартире. Устроила скандал. Маша, и слова не промолвив, ушла. И всё. Как отрезало.
Поначалу он пытался объясниться. Сказать, что давно не живёт с женой, что супругами они числятся лишь в документах. Бесполезно. Она избегала встреч. Вскоре и из университета уволилась. Телефонные звонки оставались безответными, в подъезде дома её давно не видели. Был человек, и нет человека. Только в бесконечных снах его она продолжала жить, как ни в чём не бывало. Порой он просыпался: сон ли это? да сон! Переворачивался на другой бок, и прерванное видение продолжалось, как многосерийный фильм.
Однако тут, ранним черноморским утром, кроме видений и голосов появился запах, будто вновь повеяло на него ароматом анисовых яблок, и именно это подкинуло его в постели.
* * *Вода в Чёрном море синяя-синяя, вдали она посветлее, вблизи, у пирса, с зеленоватыми просветами. Булат закинул удочку, присел на швартовный гриб причала.