Без особых предисловий новоиспечённый лектор начал своё университетское выступление с понятия рифмы, которую в оны годы называли краесогласием и которая является, наряду с размером стиха, важнейшей связующей стихотворения в русской поэзии, в отличие, скажем, от английской, французской, немецкой Он говорил, что отглагольные рифмы это позапрошлый век.
Вот у Пушкина:
Тоска любви Татьяну гонит,
И в сад идёт она грустить,
И вдруг недвижны очи клонит,
И лень ей далее ступить
В те времена это было нормально, продолжал Булат. Да и сейчас тоже, учитывая, что перед нами сам Пушкин и что это «дела давно минувших дней». Но поэзия, как, скажем, и наука, и техника, и медицина, и спорт и многое другое, движется вперёд, совершенствуется. Коэффициент полезного действия паровоза XIX века был пять процентов, а КПД современных локомотивов доходит до девяноста. Так и в поэзии. Сравните рифмы: гонит клонит, грустить ступить и к примеру, у Маяковского: носки подарены наскипидаренный. Качество рифмы со временем, несомненно, выросло, как и требования к ней
Молодой кандидат наук слушала с интересом, поскольку Пушкин в её лекционной программе был главным действующим лицом. Она боготворила его. Мало сказать, знала всего «Евгения Онегина» наизусть. После лекции, возвращаясь вдвоём по нескончаемым коридорам университета на кафедру, спросила с нотками обиды в голосе:
Что ж так жёстко с Пушкиным?
Совершенно не с ним и не жёстко, ответил Булат. Простая диалектика. Всё течёт и всё, скажем так, усложняется в нашем мире.
Про паровоз это убедительно, Булат Касимович, улыбнулась она одними глазами цвета спелого ореха. Не то под стёклами очков, не то сам по себе взгляд её был необыкновенно живым и в то же время сосредоточен на какой-то своей неотступной мысли.
Можно просто Булат, заметил он.
У нас так не принято в университете.
А у нас отчества не в ходу.
Да, я знакома с особенностями вашего круга, однако мы находимся в другом месте.
Я всё понимаю, Марья Иванна, но мы же не на кафедре сейчас.
Раз так Кандидат наук поправила выбившуюся из-за уха каштановую прядку. И меня тоже можно без отчества.
Прекрасно! согласился поэт, временно здесь, в университете, превратившийся в учёного червя.
В бесконечном коридоре было многолюдно. Он искусно лавировал между летящими навстречу студентами, порой касаясь локтя напарницы, чтобы предупредить о встречном метеорите.
Она взглядывала на него не то с благодарностью, не то с интересом и возвращалась к начатой теме:
В поступательном движении поэзии всё-таки формальная часть опережает содержательную. Хотя, может, я застряла в девятнадцатом веке?
Булат подумал, что она не похожа на синий чулок, впрочем, нечто такое проглядывало в её облике на прямой пробор причёска с закрученной в «воронье гнездо» косой на затылке, очки, ниспадающие на кончик носа, форменный пиджачок стопроцентной училки с торчащим из нагрудного кармашка карандашом, юбка ниже колен, но Но этот аромат анисовых яблок! Он исходил от неё, как от яблонь в саду его детства, волнами, лёгкими, еле осязаемыми порывами. Булат отвёл от собеседницы очередной метеорит и сказал:
А приходите в пятницу на поэтический вечер в Дом издательств, отвлечётесь от позапрошлого века. Там будут современные поэты из Москвы, Питера, Таллина
И вы тоже свои стихи будете читать?
Прочту парочку.
Интересно! Всё-таки современную поэзию я знаю меньше, чем классику.
Вот и совместим приятное с полезным! сказал Булат, пропуская университетскую даму в дверь кафедры языка и литературы. В помещении двенадцатого этажа с окнами на главное многоколонное здание университета они оказались не одни, и разговор их естественным образом прервался.
* * *На международном поэтическом вечере Булат по очерёдности шёл за своим другом из Москвы Сашей Ткачёвым. После первых произнесённых строф он увидел Марию. Она сидела совсем рядом, во втором ряду, в том же форменном пиджачке, с той же строгой причёской, только без очков. Булат, не отводя от неё взгляда и даже разглядев её ореховые, чуть раскосые глаза, не защищённые оптическими стёклами, продолжал читать:
Хватит быть нам самими собой,
заскорузлую шкуру к чертям!
Поиграем с банальной судьбой
Не породы слепых мы котят.
Это просто, поверь мне, мой друг,
это славно, любимых любя,
заступить за очерченный круг,
взять и выпрыгнуть вдруг из себя.
Как это: хватит быть нам самими собой? спрашивала она, когда они вышли из Дома издательств в сумерки осеннего дня. Всюду утверждают, что, наоборот, надо, во что бы то ни стало, самим собой оставаться, не быть флюгером и хамелеоном.