Сдается мне, он из бунтовщиков, что на карету напали, продолжал Стольников.
Пошли поближе.
Через минуту мы встали позади парня. Молился он истово, а когда дьякон возгласил «Прощения и оставления грехов и прегрешений наших у Господа просим» и хор запел «Подай, Господи!», прямо затрясся в рыданиях.
Я положил ему руку на плечо.
Парень вздрогнул, повернулся, и его глаза расширились от ужаса. Он было дернулся от меня, но там его придержал капитан.
Плохо тебе, паря?
Он обмяк и закивал, размазывая слезы по щекам.
Поди, за убиенных молишься?
Он заплакал еще пуще.
Мы тоже. Спастись хочешь?
Да! и столько веры и надежды было в этом «да», что я сразу понял парня бросать нельзя.
Соединение веры и причастие Святаго Духа испросивши, сами себя, и друг друга, и весь живот наш Христу Богу предадим!
Тебе, Господи!
Из церкви вышли вместе.
* * *Что делать-то думаешь, паря?
Не знаю, он шмыгнул носом и потупился. Один я.
Звать как?
Дрюня. То есть Андрей.
Жить есть где?
Теперь нет. Домой нельзя, ищут небось, а там мама и сестры.
Ну так сам дурак, зачем в такое дело полез?
Несправедливость не люблю. Эксплуататоров. И за отца отомстить.
Так кто же ее любит? Только такое дело, справедливость у каждого своя. Тебе вон справедливо, чтобы семья хорошо жила, крестьянину чтобы урожай был да недоимки не тянули, купцу чтобы товар выгодно продать. Вы же что за справедливость считаете, отнять и раздать всем?
Дрюня кивнул.
Ну так сам прикинь, вот есть миллионщик, сто миллионов у него.
От такой колоссальной суммы даже Стольников обомлел и крякнул в кулак.
И вот поделим на всех в Рассее, сколько нас народу, миллионов сто пятьдесят? Сам посчитаешь? Вот! продолжил я, увидев по Дрюниному лицу, что он свел баланс. Меньше рубля на нос, оно того стоит?
Так миллионщиков не один в стране!
Правильно, но сколько их? Меньше тысячи, и не у каждого сто миллионов, у большей части по миллиону-два. Но пусть все разделим и каждому рабочему или крестьянину по тыще рублей достанется.
Это уже была представимая сумма, и Дрюня вполне знал, что с ней можно сделать.
Так одежды накупить, книжек, еды, машинку там швейную
Ага, и каждый точно так подумает. А где сто пятьдесят миллионов машинок взять, а? И книжек на столько народу кто напечатает? И одежды нашьет?
Дрюня подумал, повспоминал читаные брошюрки и сказал:
Так надо эксплуататоров прогнать и самим все сделать!
А ты умеешь? Или товарищи твои, они знают, как фабрикой управлять? Вот, видишь, без опытных людей никак. И пусть у твоих ксплотаторов будет добра впятеро, вдесятеро, главное, чтобы у каждого в России были книжки, одежда, да еды вдоволь! Делить и отнимать просто, а вот попробуй складывать да умножать. И уж совсем худо, когда из-за идеек разных людей убивать начинают. Ума на то много не надо, а творение Божье жизни лишать душу свою губить. Вот представь, коли твои товарищи всех богатеев поубивают и своего добьются, как ты с душегубами рядом жить будешь?
Дрюня даром что рот не разинул:
Вы прямо как мой отец говорите
Ну, значит, умный человек был твой батя. Ладно, что с мешками делать думаешь? Ну теми, что с кареты взяли.
Забирайте, страдальчески поморщился парень. Видеть их не могу, кровь мерещится.
Ништо, отсчитаем, очистим и на такое дело пустим, чтобы у каждого хорошая жизнь была! Ты как, согласный?
Андрей облегченно кивнул.
В бауле лежали пачки четвертных билетов, но была пачка пятидесятирублевок и несколько пачек десяток, а также пятерки и трешки. Когда пересчитали ахнули. Триста шестьдесят две тысячи рублей.
* * *Дом удалось найти не сразу, посмотрели мы четыре или пять. Теперь, когда денег было реально много, надо было брать «на вырост», под будущую организацию. А показывали нам либо очень маленькие, либо очень большие дома. Мы было отчаялись, но Никодим вычитал в газете о распродаже винного склада с лавкой и потащил смотреть. Я вроде засомневался продает-то не дом, но Стольников убедил меня, в конце концов, кто из нас здешнюю коммерцию лучше знает?
Здание понравилось сразу три этажа, с большущей винной лавкой на первом и здоровенным подвалом под бочки. Вход в лавку, вход в подвал, вход в контору, вход в квартиры чисто лабиринт. А еще черный ход! Вот и хорошо, вместо лавки сделаем зал для собраний, а в подвал а типографию поставим. Надо же нам печатать воззвания да прокламации. Может, и собственную газету