Командир, может, спустимся в ресторан и пообедаем? Откровенно говоря, я умираю с голоду.
Согласен. Я и сам проголодался. Но, может, нам стоит позвать с собой нашу зануду? с улыбкой спросил он.
Не думаю, что она пойдёт. Я заказала ей обед в номер. Блюда она выбирала сама, быстро добавила Салли, заметив, что он собирается что-то сказать.
Махнув рукой, он поднялся и решительно направился в коридор. Выбрав столик, они сделали заказ и с удовольствием принялись за еду. Уплетая поданные блюда, он незаметно наблюдал за Салли. Девушка ела быстро, но очень аккуратно и с явным удовольствием. На неё было приятно смотреть. Она явно не относилась к той категории женщин, которые страдали из-за каждой съеденной калории.
Дождавшись десерта, он глотнул кофе и, бросив на Салли прямой, чуть насмешливый взгляд, сказал:
Ну теперь вы можете задавать свои вопросы.
Это так заметно? спросила она.
Что именно?
Что я хочу вас о чём-то спросить?
Заметно, спокойно кивнул Араб. Не напрягайтесь и не расстраивайтесь. Я много лет подряд работаю с самыми разными людьми и давно уже научился многое понимать без слов.
Вы действительно опасный соперник, буркнула Салли.
Я пёс войны, девочка. А война не самое простое занятие. Так о чём вы хотели меня спросить?
Как вы стали наёмником?
А разве вы не читали моё досье?
Читала. Но там только сухие факты. Хотя, должна признаться, даже они производят впечатление.
В моей стране принята всеобщая воинская обязанность. До армии я долго занимался восточными единоборствами и отбывать срочную службу попал в спецназ. После службы, вернувшись в гражданскую жизнь, я неожиданно понял, что не могу вписаться в неё. Работы нет, жить негде, денег тем более нет. А всё, что я умею по-настоящему, это драться и воевать. Пришлось податься в наёмники.
Но почему именно пёс войны? И вообще, в чём разница?
Разница? задумчиво переспросил Араб. Разница в том, что серые гуси берутся за любую работу. Боевые операции, локальные конфликты, охрана, диверсия. Всё, что угодно, лишь бы платили. А псы войны это, можно сказать, элита наёмников. В основном они работают в одиночку. Каждый из псов войны это серьёзная боевая единица. Но бывают случаи, когда они собираются в один небольшой, но очень серьёзный, отряд. Они берутся только за такую работу, где требуется военная сила. Они участвуют в войнах, но никогда не возьмутся за охрану или совершение отдельной диверсии. Приняв предложение какого-то правительства, они будут работать, пока им платят. Не меняя условий контракта.
И всё? Разница только в этом? разочарованно протянула Салли.
А вы на что надеялись? Что мы работаем бесплатно? Или что мы эдакие Робин Гуды, которые отбирают у богатых и раздают бедным? Нет, девочка. Мы прежде всего наёмники. И ничего романтического в этом нет. Всё ради денег.
Странно. Но, несмотря на это, вы согласились участвовать в этой операции?
Ничего странного. Я и моя команда отошли от дел и решили пожить для себя. Я долго не хотел принимать участия в этом деле, но выяснилось нечто такое, что сильно меня заинтересовало. Хотя должен признаться, что у меня есть и некое странное чувство.
Странное? заинтересованно спросила Салли.
Да. Такое предчувствие, что из этого похода я уже не вернусь.
И всё равно идёте? растерялась Салли.
Иду. Что-то подсказывает мне, что нужно идти, задумчиво ответил Араб, доставая из кармана трубку.
Медленно набив её табаком, он не спеша закурил и, выпустив клуб ароматного дыма, задумчиво уставился на открывавшийся за окном пейзаж.
Вы странный человек, Араб. Знаете, что можете не вернуться, и всё равно идёте. К чему этот риск? Зачем? Вам так нужны деньги?
Дело не в деньгах. Вам когда-нибудь в жизни приходилось действовать по наитию? Поступать, опираясь не на логику или факты, а только на собственные инстинкты?
Нет. В нашей службе наличие интуиции приветствуется, но ссылаться на неё не принято.
Ещё одно упущение в построении вашей службы. Вместо того чтобы развивать подобные инстинкты, вы подавляете их. А потом удивляетесь, что не смогли увидеть убийцу у себя под носом, с усмешкой проворчал Араб, попыхивая трубкой.
А разве вас инстинкты не подводили?
Поначалу, когда я ещё только учился, бывало. А потом, когда я научился правильно себя слушать, проколов почти не было.