О, это действительно кошмар.
Кошмар что я тебя убил во сне.
Убил? Как? За что?
За что неведомо. А «как» самое интересное. Я твою голову засунул под это лезвие.
Мило. Корней взглянул на резак, чей нож без труда кромсал пятьсот листов ксероксной бумаги за раз. Знаешь, сказал он, некоторые племена Амазонки ставят знак равенства между сном и бодрствованием. Если им приснилось, например, что сосед украл у них свинью, они могут потребовать возместить ущерб в реальности.
Существуй мы по таким правилам, мои сны привели бы нас с Алисой к разводу.
Корней улыбнулся, усаживаясь за компьютер.
Тебе правда-правда не снятся сны? спросил Соловьев.
Крест даю.
С отрочества Корней думал, каково это видеть в своей голове картинки. Летать, как птаха, разговаривать с мертвыми, даже трахаться. Он представлял, что, заснув, люди попадают в кинотеатр и следят за разворачивающимся на экранах фильмом. Конечно, он иногда завидовал человечеству, награжденному ночными грезами. Его сон был семичасовым беспамятством. Зато он был уверен, что не встретит субъектов из прошлого и во сне.
Может, ты просто забываешь? предположил Соловьев. Сны снятся всем, включая слепых от рождения. Они снятся мышам и голубям!
Рад за вас. Но мои ночи чисты от непрошеных образов. Я хочу отдыхать, а не галлюцинировать. Вчера на Надражи Вршовице какой-то наркоман терся лицом об асфальт. Само собой, он бы приснился мне, Корней щелкнул пальцами, не будь мой мозг защищен от мусора.
Терся об асфальт?.. заморгал Соловьев.
Да, помрачнел Корней, разодрал себе губы в мясо. Я вызвал скорую.
Полнолуние.
Оно самое.
Соловьев погрузился в раздумья и через минуту сказал:
Зря ты так. Про сны. Менделеев придумал во сне периодическую таблицу.
Адвокат Морфея! хмыкнул Корней.
Да-да. Нильс Бор модель атома, Роберт Луис Стивенсон сюжет «Странной истории доктора Джекила». Кекум увидел структурную формулу бензола, а Бетховен с Вагнером сочиняли мелодии. Я про все это читал. Но я не Менделеев и не Вагнер. Моя задача Кстати, какая у меня задача?
Флаеры для клуба.
Обожаю флаеры!
Корней запустил программу и занялся разработкой макета.
2.3Парикмахерская находилась в полуподвальном помещении, и сквозь открытые двери девушки обозревали только ноги марширующих по тротуару прохожих.
Вентилятор загребал лопастями воздух. Радио транслировало хиты из постсоветских девяностых.
Желающих постричься в это солнечное августовское утро было мало. А срок оплаты аренды неумолимо приближался.
«Будем бомжевать вздохнула Оксана. Просить милостыню на Вацлавской площади».
Василиса оседлала стол, чиркала наманикюренным ногтем по экрану смартфона. Улыбалась загадочно.
«Мне бы твою беззаботность!» позавидовала Оксана.
Ксю, окликнула Василиса, а твой Прохор один живет?
Не Прохор, а Корней, поправила Оксана, и с какой стати он мой?
Ксю Василиса накрутила локон на пальчик, а давай ты сегодня у него переночуешь?
Что? Оксана уставилась на подругу. Ты сдурела?
А что такого? Василиса невинно захлопала ресницами. Это нужно мне, это нужно ему, и, главное, это нужно тебе! Ты же ржавеешь без нормального мужчины!
«Что ты знаешь о нормальных мужчинах?!» мысленно вспыхнула Оксана, но одернула себя. Сама-то «нормальных» встречала разве что в мелодрамах.
Даже не начинай.
Ну пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!
Не выдумывай! Я видела его три раза в жизни!
Целых три раза! Василиса театрально завалилась на столешницу. Боже, да вам пора съезжаться.
Но Оксане было не до шуток.
Ты не можешь выгонять меня из дому.
Я и не выгоняю. Я прошу. Одна-единственная ночь.
Василиса крутила роман с женатым чехом, бизнесменом. Они занимались сексом в его джипе на парковке. Чех вызывал у Оксаны омерзение.
Забудь! отрезала Оксана, сердито перебирая спиральки бигуди. Я буду спать в своей постели. Снимите гостиничный номер. У твоего Петра достаточно денег.
Да хрен там фыркнула Василиса обреченно. Жена его поприжала. Контролирует расходы.
Ничем не могу помочь. У меня тоже есть принципы.
Ну курочка моя Василиса кошка с огромными просящими глазками спрыгнула на пол, направилась к Оксане. Ты обиделась, что ли?