— Почему? Чем тебе еще заниматься?
— Я должна сходить на рынок, у меня есть дела по дому, мне… мне нужно приготовить еду отцу и постирать его вещи…
— Обо всем этом вполне могут позаботиться Пеле и Ашанти, твоя помощь им не понадобится. Мне показалось, ты поняла, что должна следить за моим выздоровлением. Это пойдет тебе же на пользу.
— Вашему здоровью ничто не угрожает!
— Ты ошибаешься. По-моему, на самом деле я опасно заболел. Я так болен, что мне придется отправить губернатору записку с сообщением, что сегодня я не смогу подняться с постели.
— Что?
— Возможно, я встану на ноги уже завтра. Ты только представь, как обрадуется О'Райли, узнав, что ты помогла скорейшему выздоровлению его заместителя.
— Это вряд ли будет моей заслугой.
— Да, не только твоей. Но такое сильное лекарство, как ты, наверняка поставит на ноги любого мужчину. Хотя я не уверен, что потом ты не станешь для этого мужчины чем-то вроде опиума.
Фелиситэ с сомнением посмотрела на Моргана.
— Но мы же не можем оставаться в постели целый день.
— А почему нет, если мне этого хочется? — Он попрежнему смотрел на девушку с едва заметной улыбкой, однако в его голосе чувствовались неумолимые нотки.
Если бы сейчас речь шла только о том, у кого из них окажется больше силы воли, она бы, наверное, выдержала его взгляд. От желания Моргана находиться в ее компании зависела судьба ее отца. Картина ее собственного будущего, возможность устроить жизнь так, как хочется ей самой, — все это казалось теперь чем-то туманным, что придется отложить на неопределенное время.
— Вы… пользуетесь моим безвыходным положением. — Фелиситэ едва раскрывала плотно сжатые губы.
— Может быть. Но если ты досталась мне, разве у меня есть выбор? — Морган протянул руку. Фелиситэ медленно, словно нехотя, приблизилась к нему и почувствовала, как он крепко сжал ее пальцы.
Морган обещал остаться с ней не ради красного словца. После завтрака он сразу отправил Пепе с запиской в ставку О'Райли. Получив ее, генерал-губернатор нисколько не удивился, так как вчера сам предлагал своему заместителю провести несколько дней в постели, пока тот не поправится. Морган впервые убедился, насколько хорошо О'Райли разбирался в подобных делах!
Они провели полдня в приятной дреме в полумраке комнаты с закрытыми ставнями, время от времени ненадолго пробуждаясь, чтобы вновь погрузиться в забытье. Потом им принесли легкий ланч, который они отведали прямо в постели, опершись на подушки, после чего опять улеглись, чтобы переждать изнуряющий дневной зной. Моргану, при всей его мужской ненасытности, на самом деле требовался отдых. Пока он лежал рядом, расслабившись во сне, Фелиситэ смогла наконец собраться с мыслями и справиться с эмоциями. То, что оказавшись в его руках она испытывала какое-то ощущение, напоминающее страсть, казалось ей унизительным. Девушка понимала, что бурные чувства, охватившие ее, не имели ничего общего с любовью, она бы предпочла остаться равнодушной, но это ей просто не удавалось: Однако, если это. в ее силах, она постарается вести себя так, чтобы Морган не заметил ее чувств. Он и без того держал ее достаточно крепко, так что ей не следовало делать эту хватку еще сильнее.
Но, как бы там ни было, Фелиситэ впервые за несколько дней удалось наконец расслабиться. По мере того как тянулось время, а она по-прежнему лежала в постели с Морганом, полутемная комната все больше казалась ей убежищем, где она могла отдыхать, не думая о том, что происходит, за стенами дома, позабыв о событиях, на которые она все равно бессильна повлиять. Пусть все идет своим чередом.