Среди наших воинов есть несколько человек. Они смогут нарисовать их за десять дней.
Ты покажешь мне этих людей. Пусть нарисуют мне несколько маленьких картин. Я хочу увидеть это сам!
Конечно Но они все в яме. Мы не пили несколько дней. Руки связаны. Надо быстрее их развязать. Руки отойдут и завтра они смогут рисовать.
Хорошо. Пусть их развяжут и дадут воды!
Благодарю тебя, генерал! выдавил из себя Лаций, помня частые рассказы Чоу про тщеславие ханьских чиновников. Он поймал себя на мысли, что не чувствует унижения. Неужели он перестал быть римлянином, как обещала ему гадалка в Сирии? Наверное, да. Собравшись с силами, Лаций добавил: Генерал, ты храбрый и умный воин. Но ещё ты благородный и мудрый человек. Это большая редкость.
Ответа не последовало. Прозвучали несколько коротких приказов, Лация вывели на ступени и дали чашку с горячим наваром. С трудом держа её дрожащими руками, он припал губами к обжигающей жидкости. Это был мясной бульон! Когда он допил его и поднял глаза вверх, перед ним стояла Чоу Ли.
Благодарю тебя, искренне произнёс он.
За что? удивлённо спросила она.
За то, что не связали ноги, Лаций кивнул на верёвки, которые ещё болтались на руках. Только руки.
Ты, что, думаешь, я кого-то просила не связывать тебе ноги? рассмеялась она. Я даже не знала, жив ты или нет.
Жаль. Я думал, это в знак благодарности за то, что я развязал тебя там
Нет, наверное, у воинов просто не хватило на тебя кожаных ремней. Говорят, они бросили тебя у стены. Но я не об этом. Генерал Тан приказал тебе собрать все щиты, нагрудники и шлемы, в которых вы сражались. Тебе дадут десять человек. Надо сделать всё завтра утром. Снимайте даже с мёртвых. Потом надо будет сделать их, как новые, чтобы удивить императора и его жену.
А что с моими людьми? Когда их освободят?
Их уже развязали. Не волнуйся. Главное, чтобы они действительно умели рисовать.
Подожди, попросил он, увидев, что Чоу Ли развернулась, чтобы уйти. А что с теми, кто сдался? Они живы?
Хунну нет, римляне да. Носят трупы в город.
Значит, живы, выдохнул Лаций, и в глазах снова всё поплыло. Он не помнил, где и как провёл ночь, скрипя зубами и постанывая от боли. Сон был гнетущим и тяжёлым. Боги молчали. И только чёрный медальон на тонком кожаном ремешке изредка постукивал по полу, когда его хозяин переворачивался с боку на бок.
ГЛАВА II. КАРТИНА ДЛЯ ИМПЕРАТОРА
На следующий день нарисовать картину не получилось. Руки не слушались. Тиберий и Лукро были одними из тех, кто мог хорошо рисовать.
Ну что, пришёл в себя? спросил Лаций Тиберия, который после первой плошки горячего бульона ошалело чесался и дёргал плечами. Жизнь возвращалась в его сильное тело, и взгляд уже стал более осмысленным и цепким. В яме не умер, так что здесь теперь тоже не умрёшь. Надо нарисовать битву ханьскому генералу. За это он развязал нам руки. Сможете?
Если вши совсем не сгрызут, то сможем, с остервенением расчёсывая голову, бросил Тиберий. Только руки, вот, отойдут.
Я бы ему и ногой нарисовал, если бы ещё мяса дал, мечтательно протянул Лукро, облизывая свою пустую чашку. Лаций только усмехнулся. Они еле держались на ногах, их всех одолевали вши, но их настроение внушало оптимизм. От маленьких кусачих тварей можно было избавиться при помощи костра. Для этого надо было сходить за ветками для корзин. Тиберий поднял взгляд на Лация и со вздохом произнёс:
Прости, слышишь? Фурии попутали Не хотел я там это говорить. Ладно?
Понимаю, скривился Лаций от укуса очередной вши. Ты ещё говорить там мог. Я вообще языком не шевелил. Ох! он стукнул себя по затылку и дёрнул головой. Сволочь такая! Ладно, не могу уже стоять. Надо одежду в костёр быстрее сунуть и ещё бы побриться.
Мы веток притащим, а ты тогда пойди нож найди, предложил Лукро. Нам никто не даст. Только тебе.
Через два дня они изобразили на одном камне у реки лошадей и людей, на другом крепость и башни, но всё это было сделано пока только головешками из костра. Чень Тану рисунки понравились, но он хотел, чтобы у него был такой рисунок с собой. Однако ни шкуры, ни ткани подходящего размера и выделки в городе уже не было. Тогда он приказал Тиберию нарисовать то же самое в его дневнике, который вёл с самого начала похода. Огромные руки римлянина, казалось, не могли совладать с тонкой палочкой, однако, сделав несколько неуверенных движений на доске, он смог понять, как делать толстые и тонкие линии, и вскоре в дневнике Тана появился первый набросок сражения на реке Талас. Молодой генерал был очень доволен. Он даже не стал любоваться пламенем над городскими стенами, которое быстро пожирало сухое дерево и собранные на городской площади трупы. На этом особенно настоял странный проводник Годзю, который очень боялся чёрной болезни, с которой они несколько раз столкнулись во время пути.