В Молотове Чкалов чуть не утонул на армейской площадке. Подморозило, и поверхность воды, затопившей траншею, покрылась непрочным льдом. Каким-то образом удалось выкарабкаться, а то бы на этом месте была поставлена в нашем повествовании точка. Так случается. Обрывается жизнь человека, а почему? Господь в тот раз уберёг его, как не раз ещё спасал впоследствии.
Помнит Чкалов запорошенный снегом двор, на который выходило окно общей кухни, подъезд, первую дверь направо Ему нравился снег, из которого можно было лепить фигуры, и он решил сохранить его на лето: закатил огромный ком в подъезд и оставил под лестницей на хранение. Мыслил так: пройдёт зима, и только у него будет снег вот здорово! К сожалению, до лета ком не дожил: исчез на следующий же день, а куда исчез и кто утащил непонятно. Наверное, кто-то хитрый прибрал к рукам. На месте осталась лишь огромная лужа. За всё время проживания в этом доме не запомнилась ни одна ссора между жильцами, хотя о том периоде помнится немного. Вот тётя Сара, соседка, подвела его к больному мужу, и тот дал ему конфетку, вот рисунки на обоях (тогда обои рисовали на стенах валиком), которые он любил подолгу рассматривать, лежа или сидя на полу в коридоре, а вот постучали в дверь под Новый год и в проходе возник высокий седой старик с громовым голосом, дед Мороз, которого мальчик очень испугался, так как подумал, что ему сейчас влетит за все грехи, явные и особенно скрытые. Вероятно, старик, прежде чем вручить подарок, поинтересовался, ведёт ли он себя достойно. Запомнилась на всю жизнь отчаянная попытка одолеть «противный» кусок сала за один присест, как он это делал с рыбьим жиром. Не получилось: его тут же «вырвало». Больше он никогда уже не решался отважиться на подобный эксперимент и понял достоинство этого вида еды, будучи уже достаточно взрослым, когда, «закусывая», клал тончайшие, почти прозрачные ломтики сала на чёрный хлеб.
Иногда ходил к солдатам в казармы, где они сидели и лежали внизу и на верхних полатях. Из-за скученности там было всегда душно и жарко. Как-то Чкалов попросил одного из солдат дать ему «покурить» и тот под общий смех приложил окурок к его губам. Ничего интересного мальчик не почувствовал, ведь для него курением было действо, при котором изо рта или носа красиво выпускается дым. Когда он, хвастаясь, поведал об этом домашним, папа устроил целый разбор в казарме, но так и не нашёл виновника. Он даже водил сына на «опознание», но для мальчика все солдаты были одинаковыми и симпатичными на лицо, и поэтому его «показания» не были приняты всерьёз.
Под Челябинском, «на дачах», как это называется у армейских, была та же счастливая, насыщенная приключениями жизнь. Что запомнилось Чкалову? В первую очередь, конечно же, гильзы, которые можно было найти везде и в большом количестве, потому что дачи находились недалеко от стрельбищ. Гильзы эти подвергались исследованию на предмет годности. Если на какой-нибудь из них не было вмятины от бойка, то её сразу тащили в костёр в ожидании, что она «жахнет». За это мальчишкам каждый раз попадало от родителей. Попадало и за поджоги всего, что может гореть, так как магические сила и власть огня проявлялись в неистребимой тяге чиркнуть спичкой о бок коробка и подпалить «ну совсем маленькую бумажку». Наверное, взрослея, человек подавляет в себе эту первозданную страсть, но в детстве он бессилен и находится во власти стихии, становясь опасным для окружающих. Процедура каждый раз была одна и та же. Доставались спички, в ведёрке приносилась вода, и поджигалась бумага. Про воду дети, завороженные видом пламени, забывали, а когда вспоминали, было уже поздно: яма, в которой находилась помойка, полыхала, и, испуганные, в страхе перед неизбежным наказанием, они бежали домой, забивались под кровать в ожидании, что вот-вот откроется дверь, войдёт военный командир и их «заберут в тюрьму», где, как известно, не будет уже ни папы, ни мамы
Когда в 1959 году семья переехала в Москву, выяснилось, что Чкалов серьёзно отстал от одноклассников. В Красноуфимске он учился прилежно и даже был награждён похвальной грамотой, в Яхроме стал сразу получать пятёрки, потому что его уровень знаний был выше, чем у яхромских ребят. Это сыграло с ним злую шутку: бабушка и мама расслабились, он разленился, какое-то время почивая на лаврах. К тому же сказались и два месяца, проведенные в санатории, где ему приходилось заниматься самостоятельно. Но, несмотря на это, и в Москве была беззаботная, счастливая жизнь, омрачаемая лишь необходимостью делать домашние задания.