— Если ты не будешь ехать слишком быстро, я устрою се в повозке хоть завтра. Тильде будет удобно. Хорошо бы, чтобы несколько твоих воинов охраняли нас, тогда нам нечего будет опасаться.
Филипп повернулся на бок и, приподнявшись на локте, сверху вниз посмотрел на Эльвину.
— Ты понимаешь, что будешь ехать со мной, а не позади колонны с другой женщиной? Не хочу, чтобы хоть у одного из моих воинов закралась мысль, что ты доступна для всякого, кто тебя пожелает. За твоей Тильдой может присмотреть кто-то еще.
Лицо Эльвины исказила гримаса боли, но она послушно опустила голову.
— Как пожелаете, милорд. — Филипп недовольно поморщился, и Эльвина поспешила исправить ошибку: — Сэр Филипп, вы позволите мне навещать Тильду, когда не будете нуждаться во мне?
— Только под охраной монаха Шовена. Он дал обет целомудрия, чего я не могу сказать об остальных моих воинах. Бойцы верны мне, но не стоит подвергать их преданность испытанию. Военный лагерь — не лучшее место для молодых и красивых женщин.
Эльвина отодвинулась подальше от своего любовника и господина.
— Моя мать провела большую часть жизни в военных лагерях. Отец никогда не расставался с ней. Так что я знакома с полевым бытом и хорошо осведомлена о некоторых неудобствах, с ним связанных. Я должна идти, сэр.
Филипп, по-прежнему лежа на боку, смотрел на Эльвину и любовался ее грациозными движениями. Она двигалась очень женственно, плавно покачивая бедрами. Возбуждение снова охватило его, и Филипп, досадуя на себя, выругался сквозь зубы. Дабы не искушать судьбу, он встал с постели и начал одеваться.
Эльвина накинула тунику, но Филипп потер между пальцами шершавую ткань и, брезгливо поморщившись, сказал:
— Надо подыскать тебе что-то получше. Я не хочу, чтобы моя возлюбленная носила лохмотья.
Эльвина недоверчиво посмотрела ему в глаза, прикидывая, чем вызвана эта неожиданная забота. Едва ли дело было в проснувшихся в нем чувствах. Наверное, он решил, что, раз уж ей суждено ехать рядом с ним, она должна выглядеть так, чтобы ему не было за нее стыдно.
— У меня есть и другая одежда, — сказала она. — Ни к чему вам тратить деньги еще и на наряды для меня. Просто пока здесь некому меня защитить, ходить в крестьянском платье надежнее и безопаснее. Надеюсь, вы не будете мною недовольны.
Эльвина натянула тунику и подвязала ее обрывком веревки.
Пришел черед удивиться Филиппу. До сих пор все его любовницы требовали от него нарядов и украшений. Даже замужние желали получить от возлюбленного больше, чем от мужа. Чем дороже приходилось платить за содержание женщины, тем выше был статус последней. Куртизанки гордо несли знамя своего цеха и беззастенчиво использовали богатство одних мужчин, чтобы завлечь других. Но эта невинная девушка не знала правил игры. Она была наивна в той же мере, как и невинна. «Придется держать ее подальше от двора, — подумал Филипп, — чтобы сохранить столь редкое для женщин ее судьбы достоинство, как честь, и в качестве компенсации одевать ее вдвое богаче, чем следовало бы наряжать простолюдинку».
— Посмотрим, — пробормотал Филипп, окинув взглядом грязно-серую хламиду, укрывшую Эльвину с головы до пят.
Ни прощального поцелуя, ни слов любви перед расставанием, ничего романтически-приторного. Эльвина молча выскользнула за дверь. Оба знали, что прояви один из них слабость, и они опять окажутся в кровати, а у них оставались дела, не терпящие отлагательства. Сегодня вечером им предстояло встретиться в переполненном зале, делая вид, что они впервые видят друг друга. Неизвестно, как все сложится дальше, но того, что произошло между ними сейме, уже не повторится. А жаль. Эльвина велела себе не оглядываться и быстро пошла вперед по сумеречному коридору.