Я ненавидела, когда меня запугивали, но все в Шанхае знали, что полицейские-сикхи в международном Поселении были предвзяты, и мы, местные жители, проигравшие войну, не могли рассчитывать на них, ожидая какой-либо справедливости. Черт с ним, с Сассуном. Я просто хотела выбраться оттуда. Я развернулась, но мои высокие каблуки каким-то образом скользнули по груде осколков, и я с глухим стуком упала на пол. Это было унизительно.
Позвольте вам помочь, произнес мужчина рядом со мной и протянул руку. Это была уродливая рука с искривленными костяшками и скрюченным, как вопросительный знак, мизинцем, паутина неровных шрамов и извивающихся рубцов покрывала тыльную сторону. Но я была признательна за помощь и позволила ему поднять меня на ноги. Я также испытала радость, так как этот человек, казалось, умел читать мои мысли он отвел меня подальше от осколков, прочь от сердито огрызавшихся мерзавцев и поспешно вывел через вращающиеся двери на улицу.
Холодный ветер ударил мне в лицо на лестничной площадке. Испытывая шок и одновременно облегчение, я плотнее запахнула пальто на груди. На меня никогда раньше не нападали, и теперь я была в долгу переде человеком с изуродованной рукой. Я посмотрела на него.
Он был молодым, высоким и жилистым мужчиной, одетым в черное двубортное пальто с загнутыми лацканами, ни золотых часов, ни цепочки обычно я не имела дел с таким типом людей. Черты его лица были резкими: полные губы, волевой подбородок и выступающий нос, который, казалось, заявлял всему миру, что у него есть цель в жизни. Но я все равно поблагодарила бы его, если бы не его глаза поразительного голубого оттенка. Очередной белый мужчина.
Вот они! Они напали на нас. Арестуйте их! Двое подонков вышли через вращающуюся дверь, словно дурное предзнаменование. Их сопровождал огромный полицейский-сикх в чурбане.
Сколько же у них было наглости. Я откинула челку, чтобы показать полицейскому свой кровоточащий лоб, и произнесла по-английски своим непринужденным деловым тоном:
Посмотрите, что они со мной сделали, сэр. Они лгут. Но давайте забудем об этом, хорошо? Нет нужды никого арестовывать.
Этот сикх, здоровенный мужчина, положил руку на револьвер «Уэбли» в кобуре.
Мисс, я пытаюсь выполнять свою работу.
Типичный полицейский Поселения. Потому что для любого непредвзятого полицейского было бы понятно, что такая женщина, как я, скорее всего, жертва.
Она говорит правду, сэр, вмешался голубоглазый иностранец рядом со мной. Он держал мою сумочку и шарф, которые я неосознанно уронила в вестибюле. Мне хотелось бы их вернуть обратно, но благоразумие велело держаться от него подальше.
Арестуйте их, арестуйте их, раздались громкие протесты возле вращающейся двери, и сикх подошел ближе.
Простите, мисс. Он схватил оказавшего мне помощь мужчину за лацканы пальто.
Все случилось так быстро: иностранец отскочил назад, уронив мою сумочку и шарф, и, не подозревая о лестнице позади себя, оступился, упал и скатился по ступенькам на тротуар. Полицейский-сикх бросился за ним, а эти гнусные мерзавцы, напавшие на меня, разразились хохотом.
Я поспешно подняла свои вещи и сбежала по ступенькам к своему «нэшу», припаркованному на улице. Только добежав до машины, я обернулась. Вдалеке, среди толпы мчащихся рикш, пешеходов в длинных одеждах и неспешно проезжавших черных автомобилей, недалеко от тела велосипедиста, громила полицейский-сикх заломил за спину руки иностранца, невинного человека, и повел его в сторону полицейского участка.
Глава 3
ЭрнестЕдва успев сойти с корабля и прямиком в тюрьму не такой представлял себе новую жизнь в Шанхае Эрнест Рейсманн. Он безуспешно пытался высвободиться из хватки громилы полицейского, который, к сожалению, обладал недюжей силой. Он пробормотал что-то о том, что Эрнест сглупил, попавшись с хулиганами, его голос был на удивление мягким. Никаких расистских оскорблений или злобных угроз. Какое облегчение. Значит, в Шанхае его не посадили бы в тюрьму из-за его религии, но в этом новом городе, где Эрнест был решительно настроен строить свое будущее, он предпочел бы вообще не попадать за решетку.
Нужно было быстро что-то придумать. Они сворачивали на многолюдную улицу, где в многочисленных лавках продавались банки с солёными огурцами и пакеты с жареными каштанами и сушеными грибами, а прохожие в длинных одеждах, лавирующие между велосипедами, экипажами и одноколесными фургонами, толкали его из стороны в сторону.