Рассуждаешь, как чикагский мальчишка из трущоб Уэст-Сайда, заметил Билл.
Это точно. Учился в школе Шопена. Она на пересечении Райс-стрит и Уэст-стрит.
Убери свои деньги, сказал Кантебиле. За выпивкой дела не делают. Потом отдашь.
Почему не сейчас, раз я вспомнил? Прошлой ночью просыпаюсь весь в поту. Господи Иисусе, думаю, я же забыл отдать Ринальдо деньги. Хотел мозги себя вышибить
Ладно, ладно, давай! выкрикнул Кантебиле, выхватывая пачку у меня из рук, и сунул ее во внутренний карман не глядя, не пересчитывая.
Глаза его метали молнии. Я не мог взять в толк почему. Зато я знал, что Майк Шнейдерман может написать о тебе в газете. А если твое имя появилось в печати, считай, что ты жил не напрасно. Ты не просто двуногое существо, каких полным-полно на Кларк-стрит, тех, кто пачкает светлую вечность низменными помыслами и поступками.
Что теперь поделываешь, Чарли? спросил Майк Шнейдерман. Еще одну пьесу ваяешь? Или кино? Знаешь, обратился он к Биллу, Чарли у нас настоящая знаменитость. Его вещица на Бродвее много шума наделала. А вообще-то он кучу всякого написал.
Да, был у меня на Бродвее звездный час. Такое вряд ли повторится. Так что лучше не пытаться.
Да, кстати От кого-то я слышал, что собираешься издавать какой-то высоколобый журнал. Когда первый номер выходит? Могу рецензушку тиснуть.
Нам пора двигать, прервал нас Кантебиле.
Я позвоню, когда у меня что-нибудь будет. А что до рецензушки, спасибо. Поддержка никогда не мешает, ответил я, многозначительно глядя на Кантебиле. Тот пошел к выходу, я за ним.
Ты что, совсем охренел? набросился он на меня в лифте.
Что я такого сделал?
Сказал, что хотел вышибить себе мозги, вот что. Разве тебе, недоумку, не известно, что шурин Майка два месяца назад вышиб себе мозги?
Не может быть!
Это во всех газетах было! Он поддельные боны в качестве обеспечения выдал.
А, это Тот самый Голдхаммер, который собственные облигации печатал. Фальшивомонетчик
И не притворяйся, что не знал. Ты специально это сказал, чтоб навредить мне, расстроить мой план.
Не знал, ей-богу, не знал! Вышибить себе мозги это же обычное выражение
Только не в данном случае! яростно твердил он. Все ты прекрасно знал. И что его шурин застрелился тоже знал.
Я просто не связал два события. По Фрейду, абсолютно ненамеренно.
Ты всегда притворяешься, будто не знаешь, что делаешь! Еще скажешь, что не знаешь этого длинноносого парня?
Билла?
Да, Билла! Это Билл Лэйкин, банкир. Его вместе с Голдхаммером обвинили. Он фальшивые облигации как настоящие принял.
В чем же его обвинили? Голдхаммер просто обманул его, и все.
В чем, в чем, куриная ты башка. Ты что, не понимаешь, о чем пишут в газетах? Он еще купил у Голдхаммера акции «Ликейтрайда», по доллару за штуку вместо шести. Может, ты и о деле Кернера ничего не слышал? Ну да, нас такие вещи не интересуют. Пусть другие из-за них убиваются. Занесся ты, Ситрин, загордился. Презираешь нас.
Кого это нас?
Нас, простых людей во всем мире
Спорить с Кантебиле было неуместно. Я должен преисполниться к нему уважением и страхом. Он еще больше разозлится, если увидит, что я не боюсь его. Не думаю, что Кантебиле пристрелил бы меня, но избить мог, даже ногу сломать. Едва мы вышли из клуба, он сунул мне деньги назад.
Начинаем сначала? робко спросил я.
Кантебиле ничего не ответил. Он стоял, сердито скособочившись, пока не подогнали «буревестник». Пришлось снова лезть в машину.
Следующая наша остановка была где-то на шестидесятых или семидесятых этажах здания Хэнкока. Мы вошли в помещение, напоминавшее одновременно частную квартиру и офис. Оно было отделано пластиком. Здесь явно поработал художник по интерьеру. По стенам были развешаны гравюры и чеканка всевозможнейших форм типа trompe loeil[11], создающие впечатление реальных предметов. Подобные произведения искусства почему-то привлекают деловых людей, которые часто становятся жертвой мошенников, орудующих по части художественных ценностей. Нас встретил пожилой джентльмен в бежевом пиджаке спортивного покроя, сшитом из рогожки с золотыми нитями, и полосатой рубашке, обтягивающей необъятный живот. Седые прилизанные волосы на узкой голове, крупные печеночные пятна на тыльной стороне ладоней, нездоровые впадины под глазами и у крыльев носа. Он опустился на низкий диван, вероятно, набитый пухом, поскольку просел под его тяжестью, и вытянул по ворсистому ковру цвета слоновой кости свои длинные ноги в туфлях из крокодиловой кожи. Из-под нависшего живота вырисовывался под штанами его половой член. Длинный нос, выпяченная нижняя губа, двойной подбородок хорошо гармонировали с золотыми нитями в пиджаке из рогожки, с шелковой рубашкой и плетеным галстуком, с крокодиловой кожей туфель и произведениями искусства trompe loeil.