У меня вовсе не вампирская байка, надулся автор. И я написал, что тела были разодраны в клочья. Что в лесу находили кровавые ошметки, и было невозможно понять, чьи это останки человека или животного. А что стало с той бедной женщиной Ее мужа приговорили к двадцати пяти годам строгого режима, а он плакал и клялся, что весь тот вечер спал в сарае пьяный. Вы посмотрите на его фотографию он же алкоголик, у него наверняка трухлявая печень и едва хватает сил поднять к губам стакан с сивухой! Разве такой хлюпик смог бы своими тонкими ручонками за полтора часа раздробить все кости жены и чуть ли не измельчить их в труху? Корреспондент раскраснелся, нелепые очочки в дешевой пластмассовой оправе съехали набок, на лбу выступили мелкие бисеринки нервного пота.
Жанна снисходительно улыбнулась. Ее почему-то всегда тянуло к идейным сумасшедшим, она многое могла простить за огонь в глазах и умение с пеной у рта доказывать свою правоту.
Ладно, ладно, успокаивающе подняла ладонь главный редактор. Как тебя, говоришь, зовут?
Савелий, смутился очкарик. Можно просто Сева. Я у вас недавно работаю.
Савелий задумчиво протянула мадам Колос.
А что-то есть в нем, в Савелии этом. Пусть его немного карикатурная внешность и не имеет ничего общего с понятием sex appeal, но в нем чувствуется стержень. Приди парень в редакцию лет десять назад, Жанна бы еще сделала на него машинальную стойку, взломала бы его коды и выпустила его огонь наружу. Ну, или хотя бы предприняла попытку узнать, может ли он любить настолько истово, как рассказывает сейчас о расчлененке и живых мертвецах.
Означает «испрошенный у Бога». Я поздний ребенок, меня мама в сорок пять родила
А сколько тебе лет?
Двадцать восемь.
Выглядишь моложе. Что ж, Савелий, надеюсь, тебе все понятно?
Все, кроме одного К удивлению грозной начальницы, корреспондент не воспользовался ее минутным благодушием, чтобы покинуть кабинет, а невозмутимо продолжил препирательства: Мне непонятно, почему вы можете похвалить за передовицу о похищении жителей Мадагаскара марсианами, но не заинтересовались тем странным, что у вас под носом, в Ярославской области, происходит? Пусть я не достал фотографии, но местные жители говорят
Жанна посмотрела на парня так, что тот скукожился и помрачнел лицом. Главный редактор улыбнулась бедный мальчик, такой романтичный и впечатлительный. Носится со своими вурдалаками, а глаза блестят, как у психопата в маниакальной стадии.
Черт, вы мне не верите, вздохнул автор статьи. А если если я привезу снимки?
Мертвецов? с жалостью спросила мадам Колос.
Не знаю, проявляются ли они на пленке, на полном серьезе ответил Савелий, задумчиво нахмурившись. Но я чувствую: там что-то есть Что-то, чего я пока не понимаю. Можно мне оформить командировку? Хотя бы на неделю?
Ты с ума сошел! гаркнула Жанна. Я и так слишком долго слушала твой бред. Убить неделю на вялую историю о трупах, которые ходят по лесам и нападают на людей. У нас и так аврал!
Это все дешевка, упрямо сжал губы Савелий. Если вы не выпишете мне командировочных, я отправлюсь туда за свой счет.
Ты еще меня и шантажируешь, жопа с ушами?! Мадам Колос поднялась из-за стола. Ее гренадерский рост и атлетическая ширина плечевого пояса всегда были дополнительным аргументом в тонком искусстве запугивания оппонента. Можешь отправляться в свой Верхний Лог! Только предупреди в бухгалтерии, что больше не числишься в редакции! Понял?
Но я
Вали отсюда, кому сказала!
Савелий хотел сказать что-то еще, но потом передумал. И, коротко кивнув, вышел из кабинета худенький, сутулый, в старомодном свитере в катышках. Жанна покачала головой и залпом допила коньяк. Она не могла разобраться, что чувствует, но совершенно точно то был сложносочиненный коктейль эмоций и полутонов от материнского умиления пылкой глупостью очкарика до болезненного опьянения собственной властью. Что-то из области BDSM одновременное и одинаково сильное желание опекать и делать больно.
Черт знает что.
Интересно, парень и правда возьмет расчет и отправится в тот Верхний Лог?
Интересно, как Савелий отреагирует, если через пару недель позвонить ему?
И вот что еще интересно: не иссякла ли ее коньячная заначка, которую Жанна организовала в сейфе, спрятанном за репродукцией климтовского «Поцелуя»?