В мыслях царил хаос. Нужно было с чего-то начинать, и вживлённый модуль искусственного интеллекта сейчас обрабатывал гигантский поток данных. Внутренняя сеть Талима содержала несколько десятков упоминаний о загадочном Пророке, кое-где встречались и полезные сведения я выделил несколько сайтов и запросил полные досье авторов статей и постов. Взаимодействие с расширениями отнимали всегда много душевных сил и теперь сосредоточиться можно было лишь с помощью стимуляторов. Лёгкая усталость коснулась плеч, и я решил отложить всё до утра, а время перед сном заполнить простой прогулкой, переложив бремя обработки информации на импланты.
Порой, вспоминая старые фантастические книги, становиться смешно из-за наивности наших предков. Они всерьёз полагали, что рукотворный интеллект может стать другом или врагом, верили, что машины могут восстать против создателей или стать полноценными разумными существами. Теперь мы знаем, что это не так. Искусственный разум способен на многое, но он инертен. В машинах нет творческого начала. Мы используем их как помощников, даём им сложные задания. Они даже умеют понимать наши мысли и сами умеют думать, но стоит исчезнуть человеку, синтетики прекращают любую деятельность. Мы не знаем точно почему так. Я думал, что в них нет души, нет той силы, которая даст толчок, позволит не только сопоставлять факты, распознавать речь, а ещё побудит искать своё место в мире, предназначение, смысл. Возможно, это лишь красивая теория, но уже долгие годы человечество пользуется НАСТОЯЩИМ искусственным разумом, и ни одна машина так и не спросила: "Кто я? Зачем я?"
Я добрался до места, где вода из рукотворного русла падала вниз с высоты десятка метров и уходила в подземные канализации. На квадратном выступе сидели женщины и полоскали одежду. Ручной труд был нужен человеку. Такие простые, древние занятия придавали жизни понятный смысл. Пройдёт ещё немало времени пока мы по-настоящему привыкнем к космосу и технологиям. А пока, чтобы не сойти с ума среди услужливых механизмов, напичканных кибернетикой мегаполисов приходится снимать стресс, занимаясь тем, чем тысячи лет назад наши предки. Женщины работали не торопясь, пели красивую мелодичную песню, слов, которой я разобрать не смог, да и не пытался. На уступе среди прочих сидела Данни её и Радима дом был уже совсем близко. Девушка положила руку на плетёную корзину с бельём и смотрела куда-то вниз. Я подошёл и присел рядом.
Тут нет ограждений. Не страшно?
Данни улыбнулась и объяснила:
Вокруг всех площадок на высоте никогда не выключается аграв (установка, создающая "мягкое" поле массы, прим. авт.), и, если кто-то упадёт, то автоматика его подхватит и вернёт на место. Раньше дети даже баловались, но потом ввели "плату за спасение". Как вам купальня?
Здорово! Я в восторге! Там всё настоящее.
В пустыне знают, как тратить воду, Данни, лукаво улыбаясь, смотрела на меня.
Мне иногда кажется, что вас с детства учат разговаривать с туристами.
Мне показалось, что девушка хотела обидеться на мои слова, но передумала и засмеялась.
А разве это не так?! Мы с детства видим больше приезжих, чем талиман. Города-оазисы строились только для вас.
Позади раздался крик. Я обернулся и увидел женщину, на лице, которой отпечатался ужас. К нам заплетающейся походкой, роняя алые капли крови, шёл Мавид, зажимая рукой широкую рану на животе. Лицо мальчика было спокойным, целеустремлённым, бледным. Данни бросилась к нему одновременно со мной, но я оказался первым. Почти невесомое тело оказалось у меня на руках, с коммуникатора сорвался тревожный сигнал вызова скорой помощи, глаза сами нашли ближайшую ровную и сухую площадку, чтоб положить раненого.
Беги за Радимом, бросил я Данни. Мне почему-то захотелось, чтоб она была как можно дальше и не видела смерти брата: расширения врубились на полную мощность, и судьба Мавида стала очевидной.
Мне нужно быть с ним, девушка опустилась на колени перед братом, Ему нужен сейчас близкий человек.
Мавид взял меня за рукав и с усилием заговорил, выталкивая на посиневшие губы кровь:
Пророк хочет поговорить. Слава, ты должен его найти, после приступа кашля, он продолжил, Ты ведь справишься, малышок?
Тельце Мавида обмякло, а я плакал впервые за долгие годы. "Малышок" Это прозвище дала мне Лиза, ещё на далёкой Земле, лет тридцать назад, когда мы вместе учились в военной академии. Воспоминания изготовились к прыжку, уже рвались с цепей, но я уже не был человеком. Пыль из микромашин, невидимая глазом, закружилась в воздухе, я чётко видел неровный след мальчика. Тёмный закоулок. Капельки крови на каменном полу. Остатки адреналина в воздухе. Жёлтая аура зла тянется в лабиринт узких улочек. Убийца испытывает страх. Бежит.