— Что за черт! — Он отнял у девочки монетку.
— Что челт, — сказала Сорча. Маклахлан еще больше нахмурился.
— Не говори этого.
— Не говоли, — эхом отозвалась Сорча.
— Ну вот! — сухо заметила Эсме. — Она уже чему-то учится, как раз тому, что нужно.
Маклахлан коротко вздохнул.
— Не нападайте на меня, Эсме! Я стараюсь. Эсме улыбнулась.
— Хорошо, я знаю поговорку о камнях и стеклянных домиках. А чем еще вы тут занимались? — Она повернула к себе доску для письма и нахмурилась.
— Это опоссум, — сказал Маклахлан.
— Видишь поссум? — сказала Сорча, показывая на рисунок пальцем. — Видишь?
Эсме наклонила голову набок, рассматривая рисунок.
— О-поссум?
— Североамериканское сумчатое, — пояснил Маклахлан.
— В самом деле? — Эсме всмотрелась в рисунок. — Похоже, он немножко…
— Безобразный? — закончил Маклахлан. — Выдумаете, у меня нет способностей к рисованию? Уверяю вас, это не так. Опоссумы на редкость непривлекательные животные.
Эсме метнула на него взгляд и улыбнулась.
— А что это торчит у него изо лба?
— Лог! — сказала Сорча, показывая на него пальцем. — Видишь? Видишь лог?
— Конечно, вижу, — пробормотала Эсме. — Опоссум с рогом? Совершенно очаровательно.
Маклахлан как-то застенчиво улыбнулся.
— Нет, рог у него как у… у единорога. Улыбка Эсме сделалась шире.
— У единорога?
Маклахлан взъерошил волосы на голове Сорчи.
— Видите ли, я не забыл, что сегодня у этого бесенка день рождения, — пояснил Маклахлан. — То есть, если честно, мне вчера напомнил об этом Уэллингз. Я купил ей в подарок несколько книжек с картинками. И больше всего ей понравилась книжка о единорогах.
Когда Эсме взяла в руки книжку, ее губы дрогнули в улыбке. Она и вообразить себе не могла, что он подумает о дне рождения Сорчи.
— Я подарила ей деревянный волчок, — ошеломленно сказала она. — И новые рукавички.
— Тогда она действительно своенравная маленькая принцесса, — отвечал он. — А сегодня принцесса настаивает, чтобы всем ее животным были пририсованы рога.
Сорча наклонилась и стала пальчиком обводить рисунок на доске.
— Лог, видишь? — гордо сказала она. — У инологов есть логи.
В ответ Маклахлан снял ее со стола и посадил к себе на колено.
— У единорогов есть рога, — поправил он, вытирая ее вымазанный мелом пальчик своим шейным платком. — Но у опоссумов — настоящих, — запомни, их нет. Этот рог я нарисовал, только чтобы позабавить тебя, глупышка.
Сорча засмеялась и занялась булавкой на шейном платке Маклахлана. А он приглаживал ее буйные кудрявые волосы, аккуратно убирая их за ушки.
Эсме переводила взгляд с мужчины на девочку и обратно, и на сердце у нее стало тепло. К несчастью, тепло от сердца распространилось на колени, которые вдруг ослабли. Нет, ей не следует так долго оставаться в обществе этого мужчины! Эсме безотчетно резко убрала руку со спинки стульчика, на котором сидел Маклахлан, и отошла подальше.
Это, как она поняла позднее, было замечено, потому что она получила передышку. Маклахлан поцеловал Сорчу и снял ее с колена.
— Иди играй, шалунья! — Он встал и начал собирать деревянные ящички. Едва возвышаясь над крышкой стола, Сорча наблюдала за ним, выпятив нижнюю губу.
— Вы уходите? — пролепетала Эсме.
Он бросил на нее непонятный, уклончивый взгляд. Тяжесть чувствовалась в этом взгляде, губы скривились так, как будто Маклахлану вдруг стало больно.
— Полагаю, мне следует идти.
Эсме не нашлась, что сказать. Конечно, она не хотела, чтобы он оставался. Но Сорче явно нравилось его общество. Импульсивно она сделала движение, чтобы дотронуться до его руки — остановить его, чтобы сказать ему… Что?
По счастью, в этот момент он отодвинулся, чтобы взять последний ящичек.