Глава четвёртая
Для нашей семьи Казань была далеко не чужим городом. Вся родня со стороны мамы проживала в столице Татарской АССР. Там ждали меня бабушка и тётушки, там уже давно учился в авиационном институте старший брат Николай. Мы начали собирать вещи. И тут случился эпизод, который стал знаковым в моей будущей творческой жизни. Как всегда, при пожаре, ремонте или переезде выкидывается старый и, как кажется, ненужный хлам. Оказывается, была у нас в доме вещь, на которую до этого я никогда не обращал внимания. Маленький красный чемоданчик. Да, я, конечно, видел его по праздникам, но так, мельком, не заморачиваясь. А тут вдруг зашёл разговор между родителями, что, может быть, надо выкинуть какие-то древние граммофонные пластинки и оставить только новые. Короче, они достали этот чемоданчик, который оказался проигрывателем «Юбилейный», и большую кипу самых разных грампластинок. Точно не помню, что там было по репертуару, но я сразу определил, что все пластинки разные: по весу, по размеру, по ощущению в руке. Одни были тяжёлые, как стальные. Крутились на барабане быстро. Шипели змеиным звуком, да ещё вмещали в себя всего по одной песне с каждой стороны. Действительно, древность какая-то. Эти точно на помойку. Эх, если бы я знал тогда, что в руках у меня было настоящее сокровище! Но я не догадывался об этом, а отец не подсказал.
Большие пластинки, на которых помещались целые концерты, влюбили в себя сразу и, как оказалось впоследствии, на всю жизнь. Долгоиграющие. Я с интересом рассматривал конверты с фотографиями артистов. Читал названия незнакомых мне песен. На всех обложках был одинаковый знак Всесоюзная фирма грампластинок «Мелодия». Родители уложили в коробку пластинки популярных тогда исполнителей Муслима Магомаева, Иосифа Кобзона, Вадима Мулермана, Марии Пахоменко, Майи Кристалинской и ещё кого-то. Остальные с нами в Казань не поехали. Со временем прослушивание грампластинок стало одним из любимых моих занятий, а посещение секции ЦУМа, где их продавали, приравнивалось к просмотру нового фильма про Фантомаса или индейцев.
В конце ноября, в разгар учёбы, я стал «новеньким» в 5-В классе средней школы 20 города Казани на улице Короленко. Кто хоть раз был в этом амплуа, знает, как сложно, особенно в первое время, ужиться в новом коллективе. После маленького уютного Луцка и нашего двора у забора воинской части огромная Казань казалась мне серой и неприветливой. И в классе все были чужими. Многие со странными, как мне казалось, именами Ринат, Айдар, Гульнара, Альбина Меня посадили рядом с каким-то пацаном, который упорно не хотел со мной разговаривать. Позже я узнал, что это был самый главный хулиган в классе Женька Сватеев. Но после того, как я угостил его жевательной резинкой, захваченной мной в школу для подхалимажа и наведения мостов, спросил:
Ты откуда?
Из Луцка.
Чё за район такой в Казани?
Это город такой. На Украине.
Охренеть! Чё, там жвачка, что ли, есть?
Бывает. Из Польши привозят.
Охренеть! Ты чё, из-за границы, что ли?
Нет. Из Луцка.
Громким шёпотом мой сосед по парте сообщил всему классу:
«Длинный» из-за границы приехал. У него жвачка есть.
После его слов все стали смотреть на меня с живым интересом, а некоторые девчонки, можно сказать, с симпатией. Ворона моя поубивала бы их на месте! Но её не было, и я позволил себе спокойно рассмотреть одноклассниц, не ожидая получить по башке линейкой. На перемене меня окружили новые товарищи. Стали расспрашивать: кто я и откуда? Слава Богу, большинство знали, где находится Украина и что Польша не район в Татарии. Они искренне удивлялись моим объяснениям, доброжелательно рассказывали о своём классе. Но всё же подозреваю, что такой живой интерес был вызван наличием у меня наидефицитнейшего лакомства тех лет жевательной резинкой. Я раздал всё, что имел. На всех, конечно, не хватило. Но я сразу понял, что попал в дружный класс, многие, пожевав немного, передавали жвачку своим друзьям или подругам. Короче, первый контакт более-менее состоялся.
Но я даже предположить не мог, что моим «звёздным часом» станет урок английского языка! Оказывается, этот предмет здесь вошёл в программу изучения только в пятом классе. Так же, как и в большинстве школ Советского Союза. Но я-то этого не знал. Я-то учил английский с первого класса и имел твёрдую пятёрку в табеле. Сначала вытянулось лицо у меня, когда снова услышал знакомую до боли «у обезьянки a monkey» и чей-то ответ по знанию английского алфавита. А потом настал черёд изумляться, как на выступлении фокусника, учительнице и моим одноклассникам. На вопрос «сколько букв уже прижились в моей голове?» я бодро представился и рассказал, откуда приехал в Казань. На английском языке. С «манчестерским» акцентом. Джалиля Айтугановна с криком: «Вот радость-то какая!» побежала к директору сообщить, что появился новый участник всех городских олимпиад по английскому языку. Одноклассники подавленно молчали. И только Женька Сватеев, хлопнув меня по плечу, изрёк: