В современных и позднейших источниках из древнего мира эти артефакты всегда упоминаются с почтением и восхищением. И без всяких опасений насчет того, что они угрожают человеку или могут его заменить. Естественно, одиночные изобретения, произведенные инженерами редкого таланта, нисколько не походили на «армию роботов». Нет там и никаких рассуждений о том, что эти изобретательские проекты могут отнять у людей работу. Никто не рассматривал их как замену рабам. Людям это просто не приходило в голову. Паровой двигатель, созданный Героном Александрийским, не привел к возникновению фабрик, а применялся только для зрелищ, например открывания дверей в храмах. И хотя мы так же жаждем развлечений и легко поддаемся на обман технологий, разница в социальном и экономическом контекстах заставляет нас смотреть на роботов совсем по-другому.
Конечно, использование пневматики и гидравлики ограничивало возможности подвижных фигур в древнем мире. Они были неразрывно связаны со своими громоздкими источниками энергии. А это означало, что Талосили, вымышленные помощники Дедала, не соответствовали технологиям своего времени. Ситуация начала меняться только с возникновением заводных механизмов в Западной Европе в 1300-х гг. Одна из наиболее знаменитых коллекций подвижных фигур того периода, которая сейчас находится в замке Эден на севере Франции, по-прежнему двигалась за счет гидравлики[13]. Однако фигуры с заводным механизмом обретали все большую популярность.
Заводные механизмы на пружинах, безусловно, были известны и в древнем мире, но до нас дошло гораздо меньше упоминаний о них, чем о гидравлических и пневматических. Показательным примером заводного механизма является даже не подвижная фигура, а устройство под названием «Антикитерский механизм», обнаруженное на месте крушения корабля близ греческого острова с тем же названием в 1901 году. Это устройство можно описать как аналоговый компьютер, поскольку он с помощью модели солнечной системы предсказывает астрономические события. Команда, исследовавшая этот артефакт, предположила, что он мог моделировать движение солнца и луны через созвездия, предсказывая таким образом лунные и солнечные затмения; предположительно, устройство заводилось с помощью рукоятки[14]. Маловероятно, что оно было единственным в своем роде; скорее всего, пружинный завод использовался и в других механизмах, хотя у нас нет подтверждений существования фигурок на пружинах в древнем мире.
Искусство металлообработки и инженерные знания, необходимые для создания заводных устройств, в Западной Европе были впоследствии утрачены и постепенно, с 1300-х, стали возвращаться, но уже из Исламского мира. Их ключевым элементом был так называемый спусковой механизм, который поворачивал шестеренки на равные интервалы. В XV веке большие соборы захотели иметь у себя механические часы, и мастера, разрабатывавшие все более сложные модели, стали украшать их заводными фигурками[15]. Изначально это были просто процессии неподвижных фигур, и исключение составлял только «звонарь» фигура, которая ударяла по колоколу молотком, чтобы часы звучали.
К XVI веку фигуры стали более сложными[16]. На часах площади Сан-Марко в Венеции появлялись не только два гигантских пастуха, отбивающих время, но еще и процессия из трех волхвов. Они склонялись перед Мадонной с Младенцем и одной рукой протягивали им дары, а второй снимали шапки[17]. Поначалу эти механические часы приводил в действие шнур, намотанный на лебедку, но в XV веке его заменили пружины. Преимущество нового механизма заключается в том, что его можно сделать миниатюрным, то есть переносным. Так появились на свет карманные часы. Та же технология позволила иначе взглянуть на движущиеся фигуры, точность действий которых значительно повысилась. Их теперь называли автоматы, поскольку они могли выполнять сложные манипуляции без человеческого вмешательства.
Ранним примером новых автоматов являлся миниатюрный монах, созданный в 1560-х, авторство которого приписывают итальяно-испанскому часовщику Хуанело Турриано. Широко известное название «Заводной молящийся». В Национальном музее истории Америки при Смитсоновском Институте хранится автомат, подходящий под это описание, который функционирует до сих пор. Это изваяние монаха высотой примерно полметра, оно передвигается на колесиках, поворачивается из стороны в сторону с равными интервалами, а ноги его поднимаются и опускаются, изображая шаги. Одна его рука держит четки, а другая бьет фигуру в грудь характерным жестом католиков, читающих Mea culpa. Одновременно у монаха открывается и закрывается рот[18].