— Мы выступаем.
— Благодарение Марсу, — пробормотал Квинт, и он был искренен. Скоро это изматывающее напряжение закончится. Хотя в глубине души он ощутил укол страха, — мерзкое чувство. Он словно увидел, как с дощатого пола на него смотрят мертвые глаза Флакка… «Я еще молод, я не хочу умирать!» Эта фраза прозвучала в его мозгу так ясно, будто кто-то произнес ее вслух, но его лицо не выразило ничего, пока он стоял, почтительно ожидая приказа.
— Прежде, чем мы пойдем слушать губернатора, — после короткой паузы сказал Петиллий, — обрати внимание на одно… хм… обстоятельство.
— Слушаюсь.
Легат подошел к походному столу и взял с него лист пергамента и белый жезл двух футов длиной.
— Это тебе. — Петиллий протянул пергамент Квинту, и в глаза тому бросилось собственное имя, выведенное четкими черными буквами…
«Квинт Туллий Пертинакс, знаменосец третьей когорты Девятого Испанского легиона имперских войск… » Далее следовало еще множество слов, которые Квинт пропустил, потому что увидел последние, прозвучавшие для него громом: «… с этого времени производится в центурионы». Он перечитал их трижды.
— Мне… — прошептал он, уставясь в пергамент. —
Легат Петиллий…
— Тебе, центурион, — отвечал тот с показной небрежностью. — Ты очень молод, порой безрассуден, но у тебя есть храбрость, ум и воля. Ты также выказал превосходные способности в общении с британцами. Я хочу, чтобы ты был одним из моих офицеров. Вот знак твоей должности. — Он передал Квинту центурионский жезл. — Ступай немедленно к квартирмейстеру и получи подобающий шлем и щит. И, — резко добавил он, пресекая готовые вырваться у Квинта излияния благодарности, — я уверен, что солдаты называют меня «старым занудой», но тем не менее приказываю, чтоб ты был побрит, умыт и пострижен к тому времени, как я тебя снова увижу. Исполнять!
— Слушаюсь! — радостно выдохнул Квинт и выбежал из палатки.
* * *
И, конечно, он был самым щеголеватым и блестящим молодым центурионом из всех легионеров., что вышли из казарменных бараков прослушать обращение губернатора Светония к войску.
Часть старого вооружения Квинта, которое он вновь надел, была привезена из Чичестера и начищена одним из федератов. Шлем с плюмажем и шит с длинным заостренным шипом посередине ему выдал квартирмейстер. Раньше они принадлежали другому центуриону, а что с ним произошло, Квинт запретил себе думать.
На поясе вновь висел его собственный меч, в одной руке он нес убийственное кавалерийское копье, в другой — жезл. Оседлать Ферокса времени не оставалось, но, пока Квинт пересекал плац, за его высокой фигурой следило много одобряющих глаз. Квинт был популярен в Девятом, и теперь уцелевшие солдаты его уничтоженного легиона, временно переведенные в Четырнадцатый и Двадцатый, распространяли новости о нем. Диону и Фабиану было запрещено рассказывать об их путешествиях, но многие знали, что, хотя опасная миссия в Глочестер каким-то образом провалилась, личная храбрость от этого не пострадала.
Квинту еще не сказали, какой центурией он будет командовать, поэтому он подошел к Диону, стоявшему у алтаря Марса.
— Вот это да! — воскликнул Дион, преувеличенно церемонно кланяясь и отдавая честь. — Смотрите, что случилось с нашим оборванным силурийским приятелем с черных холмов! Я трепещу от почтения! Я ослеплен славой! — И Дион прикрыл глаза ладонью.
— Не паясничай. — Квинт засмеялся и шлепнул Диона по руке. — Я тот же простой парень, как бы роскошно я не выглядел.
— Ты сам в это не веришь, — фыркнул Дион. — Не рождалось еще милых простых парней, которые были бы заодно и римлянами. — Вы, ребята, хозяева мира, и как раз так ты и выглядишь.