К середине августа Агата, Коля и Настя похоронили еще восемь голубей, двух ворон, одну сойку, семь мышей, трех крыс, одного ежа, одного котенка, трех взрослых кошек и одну взрослую собаку. Иногда поисковая операция приносила по два-три трупа, и это радовало Агату, Колю и Настю. К середине августа Коля сделал сорок один крест из дощечек, палок, веревок, иногда гвоздей. Настя написала чуть больше двадцати отпеваний (поэтому иногда приходилось их повторять). Агата нашла сама все гробы и всегда участвовала в их украшении. Самым любимым был предзолоченный час на утесе, когда можно было лежать, смеяться, есть ягоды, болтать про все на свете, мечтать, как вместе поедем на хребет, отыщем Средиземье, а когда вырастем, сделаем корабль и уплывем в Москву или Лондон и будем там жить. Два раза предзолоченные часы портились, когда вдруг прибегал сильный, выдергивающий кресты ветер и приходилось сползать с утеса раньше времени. В такие разы из-за противоположной горы, над левым холмом, начинало размазываться рыже-красное облако. Коленастя сказали, что это от завода, который испортил их маму.
В августе у Агаты случился вечер с мамой и папой сразу. Они решили поговорить о скорой школе и о том, что стоит вернуться в художку, которую Агата бросила еще в мае. «Осталось три недели, с ума сойти, сказала мама. Мы ведь даже не составили список к школе». Агата ненавидела тяжелые мольберты, кнопки для листов, об которые все время колола пальцы, неразминаемый пластилин для художников и гуашевую вонь, так что попросила родителей не возвращать ее в художку. «И чем же ты будешь заниматься после школы? Может, отдадим тебя в музыкалку?» спросил папа. Агата ответила, что они с коленастей придумают, чем заняться, дел на самом деле много. «Эти дети хороши для игр», папин голос похолодел. «Тебе нужно иметь более приличный круг общения, чтобы стать достойной взрослой», разрезала глянцевый воздух мама.
В день выпиливания крестов, поиска гробов и сочинения отпеваний Коля сказал, что нужно расписать план на осень, учитывая скорую школу. Агата сказала, что пойдет в художку и времени у нее почти не будет. Ты собираешься стать художницей, спросил Коля. Не-а, не стану, у меня плохо получается, сказала Агата. Тогда зачем тебе туда ходить, спросила Настя. Мне незачем, просто в художке пятидневка, сказала Агата. А мы никуда не ходим, после школы гуляем, сказал Коля. Зимой играем в компьютер, у нас есть свой отдельный, сказала Настя. Агате вдруг стало тесно внутри своего тела, она встала и пошла в траву. Когда Агата вышла к штабу с консервной банкой, то попросила коленастю узнать у родителей, могут ли их перевести в ее школу. На следующий день коленастя объявили, что их никуда не переведут: в Агатиной школе поборы.
В сентябре Агата и коленастя разорвались и осели в разных школах. Агате пришлось влезть в темно-синюю форму, которую носили все ее одношкольники, а еще сутулиться, чтобы учебники в рюкзаке не так сильно сталкивали ее лопатки. Учителя были улыбающиеся и иногда показывали опыты, но Агате было вязко. Вся эта школа, звонки по минутам, жесткие парты и физкультурные мячи, летящие только в голову, налипали на Агату вместе с формой, вталкивались внутрь вместе со столовскими котлетами и тащились следом в художку вместе со стучащим по асфальту тубусом. В художке было не так режимно. В классе учились даже пятнадцатилетние, совсем взрослые, они часто отпрашивались к репетиторам и куда-нибудь еще. Агата была самая маленькая, но тоже отпрашивалась, чтобы скорее зажить своей настоящей жизнью.
Сентябрь пробегал быстро, он был совсем не дождливый, даже греющий и не требующий курток. Коленастя ждали Агату возле художки, иногда подолгу, при встрече все втроем обнимались, хотя летом обнимания происходили только в грустные моменты, и сначала шли за едой. Агата теперь обедала в школе, но вместе с коленастей все равно воровала груши, яблоки и виноград. За весь месяц они нашли и похоронили несколько разных птиц и одну небольшую собаку, школа откусывала от жизни слишком большие куски.
С Агатой случился пятый класс, теперь она могла ходить по всей школе и бывать в разных учительских пещерах, где из разных взрослых голов выходили разные слова-уроки. Агата не заметила, как все ее одноклассники повзрослели и начали обновлять младшешкольную дружбу, сбиваться в девичьи или мальчишечьи комки. Агата так ни к кому и не примкнула. Она заметила, что пропустила ревизию дружбы, только когда на нее озлобилась самая большая группа самых рослых девочек. В ней предводительствовала Марина, она была особенно крепкая и большая, как холодильник. Однажды Марина назвала Агату ржавой, и остальные рослые девочки повыпускали из своих ртов хохот и взвизгивания. Агата промолчала и не заметила, что это было оскорбление.