Вернувшись домой, почтальон зажег примус, поставив вариться макароны с сосисками, после чего достал письмо, внимательно его разглядывая. Самодельный конверт из плохонькой бумаги хранил на себе смазанный штемпель почтамта города Краснознаменный и две ярких довоенных марки с профилем Ленина и красной печатью Торговой палаты, подтверждающей право их хождения по территориям Пустошей.
Письмо было от его знакомого электрика, живущего в Новых Зорях, с которым они переписывались из-за одного очень важного для старика вопроса. Аккуратно вскрыв конверт, Семён Афанасьевич принялся продираться через корявый почерк парня и вскоре полностью погрузился в чтение.
Иван Смолов с Перегона утопил буксир, в Фогелевке на майскую ночь видели русалку, предрекавшую великие беды Южным Пустошам, а в Краснознаменном опять подорожала свёкла и случились какие-то волнения из-за местной секты. Был упомянут в письме и Валентин Сергеевич из Отрадного, который после пробы самогона, настоянного на мухоморах, увидел трёхглавого Ленина, дышащего пламенем революции. Ещё Олег вскользь, будто нехотя, упомянул об эпидемии холеры и про то, что совсем не стало еды и лекарств, а потому он скоро пойдет раскулачивать каких-то местных буржуев, и надеется, что жить его семье после этого станет хоть немного полегче.
Затем уже пошли подробные новости из Краснознаменного, конечно же про Веру и её дочь, Ниночку, про то, что они живы и здоровы, и даже более того, Вере недавно торжественно присудили звание почётного учителя и премию в размере двух мешков муки и пяти килограмм масла, а Ниночка вместе с собранным ей актерским кружком поставила к Первомаю на причале Краснознаменного спектакль «Как закалялась сталь».
Семён Афанасьевич уронил голову и затрясся в рыданиях. Затем, когда стало полегче, выдохнул, выпил воды и с трудом сел обратно на табурет, снова и снова перечитывая письмо. Затем почтальон достал кошелёк, в котором лежала выцветшая прямоугольная карточка. Грустно и немного виновато улыбнувшись, Семён Афанасьевич нежно погладил рукой фото жены и дочери, которых он не видел вот уже девятнадцать лет
II
Юлий Цезарь после покорения воинственных галлов вряд ли был удостоен в Риме такого триумфа, с которым Семёна встречали дачники поселка «Прогресс».
Оно и понятно, ведь в его машине были не только трехлитровые банки купленного в райцентре разливного пива и букеты красных, как революционное знамя, вареных раков, но и привезенный из города переносной телевизор «Юность-2», вмиг сделавший его царем и богом дачного поселка, а может вдобавок и пары-тройки деревень в округе. Это было не удивительно: сегодняшнюю трансляцию полуфинала чемпионата мира по хоккею, где должны были сойтись сборная СССР и Финляндии, жаждал увидеть каждый гражданин Советского Союза.
День шёл своим чередом. Студилось в колодце пиво, Семён с Верой сажали на огороде картошку, а дочка бегала со своим щенком среди низеньких, посаженных на участке только в прошлом году яблонь.
В пятом часу к ним в дом потянулись первые соседи, несущие с собой стулья и нехитрую снедь. Вера убежала хлопотать по дому, а Семен важно взялся за настройку телевизора, вырывая черно-белые картинки из снега помех.
Что думаешь, Семён, с каким счётом наши финнов разгромят? появившийся на пороге дачи грузный ветеран, полковник ПВО в отставке, пожал хозяину руку.
Торопишь события. Финн в последнее время окреп, так просто с ним не справиться, Семен пожал плечами, да и защита у них что надо.
Ветеран лишь хмыкнул, потирая шрам от осколка над бровью:
В войну с ними справились, так что ж под мирным небом не уработаем?
Дача продолжала наполняться людьми, и через час уже была забита болельщиками до отказа. Семён пригасил свет, и десятки пар глаз, пожирая взглядом каждый сантиметр экрана, дотошно наблюдали за началом матча.
Ветеран не ошибся в предположениях. Рвущаяся в финал сборная СССР паровым катком прошлась по финнам, которые, видимо, помня заветы барона Маннергейма, попытались начать с обороны. Звонко ударила клюшка, и первая шайба пробила ворота финской сборной, заставив болельщиков закричать на весь поселок. Финны перешли в атаку, желая отыграться, но красная машина уже набрала обороты, и советские шайбы словно выпущенные из пулемета все летели и летели в ворота соперника. Три-ноль, пять-ноль, восемь-ноль! Счет шёл бы и дальше, и только завершение матча спасло команду Финляндии от ещё более разгромного счета. Дача наполнилась ликующими криками, и болельщики, обнимая друг друга, продолжали орать, не в силах справиться с переполнявшими их эмоциями. В этот момент была забыта даже вражда: ветеран обнимал соседа по даче, который прошлым летом украл с его участка два мешка навоза, а жена Семёна Афанасьевича радостно общалась с продавщицей Валей, вечно строящей глазки её муженьку. Все в тот момент были едины, и всех охватывала одна и та же простая радость радость победы.