Пообщавшись с Артуром, Майкл дошёл до цветочного магазина, где купил пышный букет роз. Выйдя от цветочника, на мгновение остановился, чтобы полюбоваться розами. Мимо носа пронёсся запах мексиканской еды, гдето сзади заголосил ребёнок в коляске, из сумки проходившего мимо пешехода пискнул айпэд, в вышине прокричала чайка. А прямо перед Майклом совершенно неожиданно материализовалась Клара Юргенс, брутальная женщина с короткой стрижкой, легенда и проклятие медицинских кругов ЛосАнджелеса. Ещё несколько лет назад она была больше известна как вдова погибшего в ДТП владельца компании по изготовлению железных решёток, дверей и прочих металлоконструкций (дело которого она продолжает, правда, не так успешно, как он), но за шесть лет, прошедших с момента его гибели, она обзавелась своей собственной репутацией, репутацией склонной к сутяжничеству пациентки, которая постоянно на чтото жалуется. И не собирается прекращать это занятие, мнится, она будет сутяжничать, пока существует свет.
Изменилась она и внешне если раньше Майкл находил её достаточно привлекательной, то теперь она погрузнела и превратилась в мужиковатую вамп с диковатым застывшим взглядом и низким «готическим» голосом. Вдова Юргенс точно сошла с резной гравюры, сохранив какимто чудом одновременно и её неподвижность, и её особенную деревянную неприветливость.
Увидев её, Майкл невольно вздрогнул:
Вы не к нам заходили, миссис Юргенс?
Нет, я иду из неврологии.
То есть уши больше вас не беспокоят?
Нет, спасибо, вы меня полностью исцелили.
Майкл немного отошёл от лёгкого шока и заговорил своим профессиональнозадушевным голосом:
Прекрасно! Буду рад встретить вас снова, но за пределами больничной территории.
Её мертвеннобезразличное и далёкое выражение лица изменилось, в глазах появился некоторый интерес.
Всё же, я бы хотела проконсультироваться у ЛОРврача.
Он невольно поморщился.
Да, конечно, лучшее лечение это профилактика! Приходите, вы знаете, как меня найти.
О, пустяки! У вас, как у заведующего, полным полно более серьёзных пациентов. Я обращусь в обычном порядке к дежурному доктору, она говорила голосом очень ровным, невыразительным, без резкого изменения интонаций.
Майкл мысленно перекрестился:
У нас очень отзывчивый персонал, вас примут с должным вниманием.
Ой, вы знаете, прошлой ночью у меня кололо и стреляло в правом ухе. Чтото царапало, скреблось, мне даже показалось
Майкл с силой сжал букет. Следующие десять минут он терпеливо выслушивал жалобы миссис Юргенс, которые она извлекала из памяти, как старый хлам из чулана.
«Что она выкинет в этот раз?» мрачно гадал Майкл.
И по окончанию беседы оказалось, что рядовой врач ЛОРотделения не обладает должным уровнем компетенции, чтобы разобраться в таком серьёзном клиническом случае. Не выдавая своих чувств, Майкл сказал:
Я приму вас, давайте договоримся ближе к концу недели а лучше в начале следующей, сейчас у меня аврал, с завтрашнего дня операции следуют одна за другой он осмотрел её правое ухо, пощупал региональные лимфоузлы, убедился, что чисто внешне всё в порядке. Знаете, я бы рекомендовал обратиться к дежурному врачу в любое удобное время, вы пройдёте обследование, результаты которого сразу же будут мне известны, после чего мы созвонимся, и определимся, как нам поступить.
На этом они расстались. Майкл направился в своё отделение, вдова Юргенс к бордовому пикапу Dodge Ram, грозный экстерьер которого гармонировал с образом хозяйки.
* * *
Воздух был прозрачен, небо с высокими облаками, светлоголубое вверху, было затянуто у горизонта тёмной полоской, ветви кипарисов, встрепенувшись, тянулись вверх, к солнцу. Клара Юргенс стояла возле могильного камня и думала свою тяжёлую думу. Рядом находился её 18летний сын Клэй, также думавший свою юношескую думу. Тени, едва обозначенные солнцем сквозь облака, так мистически действовали на душу, что, казалось, будто свои «думы» есть у травы, у деревьев, у неба и даже у надгробия с начертанным на нём именем: Удо Юргенс. Ровно шесть лет прошло с тех пор, как изуродованное тело попавшего в ДТП мужа Клары, Удо Юргенса, было похоронено здесь.
Слушай, ма, мы приедем домой, и я буду свободен, а? спросил Клэй. Бледный и худой, как жердь, разговаривавший так, будто его рот забит кашей, постоянно бормотавший чтото под нос, словно рэпер, он стал выспрашивать, не будет ли сегодня какихлибо дел ему хотелось, не отвлекаясь, пройти все уровни новой компьютерной игры.