Предположим, додумала Мэгги, что мистер Маккена окажется таким же бесчестным, как и Филип Бригз. Тогда она останется на улице без всякого свидетельства, доказывающего, что она пригодна к любой пристойной работе. Что ей тогда делать? Сидевшая рядом Тэнси «чистила перышки». У нее, конечно, было уже три таких свидетельства, подписанных разными леди Косгроув из Виктории, Куинсленда и Нового Южного Уэльса. В голове Мэгги появилась одна мысль, но она отмела ее, внимательно слушая речь.
Только женщины образцовой нравственности могут рассчитывать на свидетельство, подчеркнула горничная. «Какие строгости», — подумала Мэгги, вспомнив скандальные истории, которые рассказывала ей Тэнси о «своем Рори из Правительственного дома». Рот Мэгги скривился, когда она краем глаза взглянула на Тэнси. Тэнси заметила этот взгляд и показала ей язык. Речь продолжалась бесконечно, описывая правила того, как следует одеваться, разговаривать, вести себя, с каким прилежанием работать. Как раз в тот момент, когда Мэгги начала засыпать, в комнату величаво вплыла леди Косгроув и сменила горничную. Она объявила, что лично побеседует с каждой девушкой, начав с мисс Мэгги Чемберлен.
Это успокоило и в то же время насторожило Мэгги. Ловкие ответы на необходимые вопросы, возможно, позволят ей отправиться в офис мистера Маккены, прежде чем он забудет о ее существовании, но что-то тревожное было в том, что ее выделили первой. Возможно, леди Косгроув разглядела ее притворство. Несомненно, эта умудренная опытом женщина уже догадалась, что Мэгги Чемберлен обманщица, которая вовсе не собирается наниматься в служанки, если этого можно как-то избежать.
Придав себе уверенный вид, Мэгги поднялась из-за стола и пошла за леди Косгроув из переполненной тесной кухни через ухоженный садик в когда-то величественный дом.
Кабинет ее светлости находился рядом с гостиной, заваленной книгами, газетами и старомодными перьевыми ручками. Единственным примером аккуратности была сама леди; она во всем, до мелочей, была абсолютно безукоризненна.
Леди Косгроув предложила Мэгги сесть у заваленного бумагами французского стола, и, чтобы сделать это, Мэгги пришлось прогнать со стула огромного полосатого кота.
— Приходилось ли вам когда-либо работать в качестве домашней прислуги, милочка? — прямо спросила леди Косгроув. Настолько прямо, что застала Мэгги врасплох.
— Нет, — запинаясь призналась она, даже не подумав сначала.
Следующий вопрос был столь же прямолинеен:
— Тогда каким образом вы зарабатывали себе на жизнь?
Мэгги с трудом сказала:
— Я была актрисой, мэм. В Лондоне.
— А как милая американочка оказалась в Лондоне?
Мэгги спокойно и откровенно объяснила, как приехала в Европу с родителями, потому что они выступали там в цирке, а потом трагически погибли во время крушения поезда.
— Бог мой, — сочувственно сказала леди Косгроув, — должно быть, это было ужасно — оказаться в чужой стране одной, без друзей.
«Не так ужасно, как теперь», — подумала Мэгги, но просто кивнула, почувствовав, что слегка покраснела.
— Вы кажетесь мне чрезвычайно умной и хорошо воспитанной девушкой, — заметила пожилая леди. — Скажите, вы умеете читать, писать и считать?
— Да, — поспешно ответила Мэгги, удивившись такому вопросу.
Леди Косгроув улыбнулась, когда гигантский полосатый кот бесцеремонно прыгнул ей на колени, и рассеянно погладила его.
— Не удивляйтесь, мисс Чемберлен. Большинство тех девушек, которые сейчас в кухне, не могут написать даже собственное имя. Им, разумеется, придется довольствоваться наименее приятной работой, но для вас найдется более приличное занятие.
— Сейчас в Сиднее проживает один американский джентльмен — вдовец с двумя сыновьями. Он обращался ко мне уже несколько раз.