И зачем только она ввязалась в эту игру?! Но когда Джордж объявил ей условия пари, все казалось таким простым… Разве ей могло тогда прийти в голову, что какая-то пустяковая вещица может так много значить в жизни мужчины!
Элли скользнула взглядом по бальному залу. Вот Равенворт оживленно болтает о чем-то с мисс Саттон, которая держит его под руку и заглядывает в лицо с нескрываемым обожанием. Вот лорд Крессинг в дверях прощается с Джорджем… Увидев их, Элли нахмурилась, веер замер в ее руке. Она вспомнила, что лорд Крессинг и Джордж — друзья, и в голове ее промелькнула тревожная мысль, не мог ли Джордж рассказать Крессингу об их пари.
— О нет! Это невозможно! — воскликнула Элли.
Леди Вудкотт тут же вскинула голову:
— Что-что, дорогая? Что ты сказала?
— Ничего, тетушка. Так, подумала кое о чем…
— Элли, это неприлично, когда леди разговаривает вслух сама с собой. Ах, как приятно! Лорд Барроу!
Элли обернулась — из дальнего угла зала, где скрипачи вразнобой пилили воздух своими смычками, к ним направлялся барон.
«Ах, если бы я могла принять его предложение!» — с грустью подумала Элли. Лорд Барроу был приятным человеком — простым и спокойным. Он никогда не суетился, никогда не раздражался и не задавал лишних вопросов. Элли была уверена, что ей достаточно просто подойти, протянуть руку, сказать: «Табакерка!» — и он не моргнув глазом отдаст ее.
Элли вздохнула. Да, лорд Барроу был сговорчивым и покладистым человеком. Таким покладистым, что она, без сомнения, захлебнулась бы в собственных слезах, если бы вышла за него замуж…
Барон подошел, поклонился, и Элли рассеянно кивнула в ответ, не сводя глаз с кармана его черного сюртука. Он предложил ей пройтись вместе с ним по залу, и она медленно встала, размышляя о том, с какого конца подъехать к разговору о его табакерке. В конце концов, одна табакерка — это все-таки лучше, чем ни одной…
Когда они отошли, провожаемые поклонами и радостными улыбками леди Вудкотт, Элли раскрыла было рот, собираясь начать разговор, но лорд Барроу опередил ее, заметив:
— Я видел, как вы танцевали вальс с Равенвортом.
Элли совершенно не хотелось говорить о виконте. Во всяком случае — сейчас.
— Вот как? — рассеянно откликнулась она и раскрыла свой веер.
Лорд Барроу откашлялся и повел Элли дальше, ежесекундно раскланиваясь и улыбаясь знакомым. Чувствовалось, что ему нелегко продолжать этот разговор.
— Поймите правильно: я вовсе не хочу вас ни о чем расспрашивать. Не в моих привычках совать нос в чужие дела. Только… — Он сильнее сжал локоть Элли и отвел ее в сторону, пропуская пару молодых людей, явно перебравших шампанского. — Возможно, вам доводилось слышать много нелестного о Джеффри. То есть о Равенворте. Но это все ложь, поверьте мне!
Элли нахмурилась и прямо взглянула в глаза барона.
— Уверяю вас, никто не говорил мне гадостей о вашем друге, лорд Барроу. Вы непременно хотите и дальше продолжать разговор о нем?
Губы лорда Барроу сжались в твердую линию.
— Если вам это неприятно, простите меня, но я чувствую себя обязанным поговорить с вами о Равенворте. Вы оба мои друзья, и ваша вражда разбивает мне сердце.
— Ну, что ж. Если вам угодно знать, свое мнение о Равенворте я составила сама, без чьей-либо помощи. Оно сложилось под влиянием моих собственных впечатлений от его поступков. — Элли чувствовала, что ее все сильнее охватывает раздражение. — Хотите услышать подробности?
Барроу посмотрел в дальний угол зала — туда, где сидел Равенворт, окруженный стайкой своих обожателей, затем повернулся к Элли и молча кивнул.
Элли натянуто улыбнулась:
— Будь по-вашему, милорд. Надеюсь, у вас хватит сил, чтобы выслушать все до конца.
Оркестр заиграл вальс, оживленные пары заполнили пространство бального зала, поплыли перед глазами Элли разноцветными пятнами. Рассеянно следя за их движением, она продолжила:
— Итак, я считаю, что лорд Равенворт заносчив и высокомерен. Его самомнение не знает границ.