Ольга уточняет детали. Как я одета? Синие штаны от спортивного костюма, очень свободная одежда. Да, это удобно, буду бегать. И футболка. Мама любила эту футболку, а я нет. Красная футболка с нарисованной на груди жёлтой рожицей. Она как-то слишком стесняет движения. Я маленькая люблю более свободную одежду. В посольстве всего трое детей, двое из которых часто сидят по домам, только мне родители предоставляют свободу, пока сами заняты, я бегаю и гуляю. Здесь каждый островок, каждый кустик, каждое деревце мне знакомы. Я даже знаю тайные тропы! Это моё царство.
«Насладись», говорит регрессолог. Скоро пойдём ещё дальше, в более ранний период. Там тоже будет сладко, только сложнее вспоминать».
Глава 6. Я Мигель
Я обычный мужчина из города Мехико. В тёмном костюме-двойке и сером плаще.
Сумерки, спокойные улицы города, накрапывает приятный дождь.
А что, в Мексике уже были высотки в 5060-х годах? В трансе время ощущается странно. Машины есть, костюмы и плащи тоже, старомодные фасоны, а компьютеры ещё не появились.
Ему лет 36, работает в обычной конторе. Деревянный стол, какие-то папки, бумаги с напечатанными цифрами, он всё время что-то считает и сверяет. Видимо, финансист или бухгалтер. Дом работа дом работа. В каком моменте мы его застали? Сумерки, идёт привычной дорогой домой от квартала с высокими зданиями, среди которых одно очень красивое. Туда, где дома пониже и район не такой престижный. У него квартира в четырёхэтажке, жена и ребёнок. Как называет сына? Ихо. А ведь и правда, «ихо» это «сын» по-испански.
Мужчина идёт спокойно и размеренно, он так делает часто, почти каждый день. Честная, понятная жизнь, всё предсказуемо и как-то правильно. Дождь приятный, тёплый и очень-очень мелкий. Капли попадают на лицо, и это наслаждение, простое, доступное. Вот же он, вкус жизни в каждом её моменте.
Диане такая жизнь была бы скучна. Слишком рутинно, слишком всё по полочкам. Это самое предсказуемое принятое социумом поведение человека. Быть знакомым с женой с раннего детства, жениться и выбрать, так выбрать, без сомнений, и жить дальше, сохраняя верность выбору. Честно отрабатывать свой хлеб в той самой спокойной рутинной конторе в центре города. Растить сына.
Как жена называет тебя?
Мигелио.
(Это уменьшительно-ласкательное от имени Мигель.)
А ты её?
Я вижу только красивые длинные волосы со спины. Она собирает их так мило, с боков по чуть-чуть. Люблю, когда у женщины длинные волосы.
Что ещё происходит в твоей жизни, о чём мысли?
Ихо, сын, ждёт, когда у меня будет выходной. Надо починить велосипед, что-то со спицей. Я сделаю, конечно, но нужно дождаться выходного.
Ты умеешь работать руками?
Как любой мужчина.
Ещё немного вопросов и уточнений. Перемещаемся в последний день жизни Мигеля.
Ты уже чувствуешь или знаешь, что приближается твой последний день?
Больничная палата, пахнет лекарствами, слева, наверное, капельница. Мне уже тяжело в этом теле, уже хочется уйти.
Что с телом, какой орган болеет?
Не знаю, вся кожа покрыта мелкими пятнами. Я бы уже ушёл.
Кто-то рядом с тобой?
Жена справа на стуле, она уже готова, смирилась, я давно болею. А вот и ихо, стал таким взрослым, подносит своё большое лицо близко-близко ко мне. Он приехал попрощаться. Взрослый мужчина лет 45. Сынок, как же тебе передать это словами? Я уйду, а моя любовь останется с тобой, доступная тебе в любое время. Это так работает. Любовь, особенно в родовом потоке, остаётся, не убивайся ты так.
Идём дальше? А что, уже можно вверх, из тела? Какое же облегчение, даже наслаждение пойти дальше!
Моё внимание летит вверх, как ракета. Там, в пространстве посмертия, будет много инстанций и много помощи, ответы, подсказки Уже вижу Наставника души, давно знакомого мне. Сегодня он особенно юморит.
Какое облегчение выйти из больного, отработавшего своё тело. Конечно, я сделаю подробнейшие выводы по той жизни меня-Мигеля.
Высотки. Интересно. Вернувшись, я нашла в Википедии годы строительства Torre Latinoamericana. 19491956. Башня выдержала землетрясение 1957 года. Да, именно этот квартал я видела в регрессии.
Впрочем, мне, реально побывавшей в Мехико в 2009 году, с высоты практически поднебесной гостиницы (какой этаж-то был?) было видно тогда множество зданий, в вечерней пробке на полгорода. Но именно эта башня как-то особенно знакома.
Спасибо тебе, Мигель!