Раз уж вы спросили, я бы хотел кое-что еще, сказал он, понизив голос до интимного шепота, от которого по моей спине побежали мурашки.
Врезать ему прямо сейчас? Или сначала кричать?
Книжку, сказал он, кивнув на стойку.
Не дожидаясь ответа, Гарри взял книгу, полистал ее, поднеся поближе к светильнику. Страницы, заложенные петрушкой, предательски открылись на картинке, где дракон сидел на вершине горы, распахнув крылья.
Гарри пытливо глянул на меня, и я поспешила объяснить:
Я раньше не видела драконов. Мало ли, вдруг какие-то особенности для проживания. Или предпочтения в еде.
Очень профессиональный подход, одобрительно кивнул Гарри, но его серьезный тон показался мне насмешкой. И что же вы вычитали?
Он снова посмотрел в книгу, задержал палец на строках о любвеобильности драконов, которые я подчеркнула, и поднял на меня любопытный взгляд.
Что написано, то и прочитала, с достоинством ответила я, от всей души надеясь, что в полумраке не видно, как загорелись от стыда мои щеки.
Я был бы счастлив продемонстрировать вам некоторые особенности драконов на практике, обрадовал он меня, и я сжала скалку сильнее, а после оперлась свободной рукой о стойку и улыбнулась.
Буду признательна, Гарри, томно выдохнула я.
Нашел простушку! Да я с пятнадцати лет таверну держу. Ко мне столько мужиков клеилось
Правда, Кэйтлин? С чего бы вы хотели начать? прям-таки промурлыкал он.
Говорят, драконы умеют сгонять облака, по-деловому сухо сказала я. А у нас, в Лоханках, давно дождя не было. Капуста не родит, морковь не растет
Там грязи по колено прямо перед таверной, не поверил Гарри.
Я невозмутимо пожала плечами. Мой косяк, что сказать. Все же надо было точнее подземный источник направлять, эта лужа никогда не пересыхает. Займусь на досуге. А то приедет Владыка навещать исконника, и сходу в грязь. Неловко.
Я вообще-то имел в виду другое, не сдавался он.
Теоретических знаний мне вполне достаточно, отрезала я. Доброй ночи, герен Шпифонтейн.
Доброй ночи, Кэти, улыбнулся он и, захлопнув книжку и взяв ее с собой, пошел наверх, не забыв пригнуться под балкой.
А я проследила взглядом за его ногами, обутыми в лакированные туфли. Не продумал он гардероб для Лоханок, конечно. Надо бы ему галоши одолжить у Виктора И, ахнув, посмотрела на лохань позади стойки. Ботинки! Совсем забыла!
Когда дверь в комнату герена захлопнулась, я отнесла лохань в кладовку.
Шлёп, тихо позвала я. Ты здесь?
И вздрогнула от неожиданности, когда с потолка шлепнулась большая густая капля, которая сперва расползлась глянцевой лужицей, а после сформировалась в потешное создание, напоминающее то ли толстого кота, то ли мелкую свинку: круглое тельце, короткие ножки, большая голова с треугольными ушками и выпуклыми блестящими глазами. Иногда Шлёп отращивал хвост или дополнительные лапки, а сейчас потянулся к моей ладони, подставляя удлинившуюся шею, и я почесала ее пальцами. Повадки у него были скорее кошачьи, а вот страсть к грязи явно как у поросенка.
Поможешь? спросила я, придвигая к нему лохань.
Передние лапки Шлёпа вытянулись, и он обнял ими грязные ботинки дракона с такой же нежностью, с какой я мысленно обнимала свой сундучок с монетами.
Хозяйка принесла Шлёпу лакомство, вполне внятно пробулькал он. Моя хорошая, мокренькая Кэти
Когда я осталась без мамы, первое время мне было очень тяжело. Я не справлялась с таверной и с внезапным одиночеством и перед сном мечтала о том, как хорошо было бы иметь волшебного помощника, которые так часто появляются у заколдованных принцесс. Вроде сказочной феи, или тетушки-крестной, или хотя бы кота в сапогах.
Тогда Шлёп и появился заполз в приоткрытое окно, шлепнулся на пол и, уставившись на меня блестящими глазками, улыбнулся.
Улыбка у него страшноватая: круглую морду прорезает щель от края до края, и становится виден мусор, огрызки, пуговицы и прочие мелочи, которые Шлёп не успел переварить.
Каюсь, сперва я хотела его убить. Все же сложно поверить в добрые намерения внезапно появившейся лужи. Однако Шлёп упорно не убивался ни топором, ни стулом, не впитывался тряпками, а лишь хихикал как от щекотки и падал на спину, дрыгая короткими лапками. Он не выгонялся ни за дверь, ни в окно, просачиваясь даже в самые узкие щели, а потом и вовсе заговорил, уверяя в вечной преданности хозяйке, которая создала его силой своего желания.