Полагаем, что именно этот факт значение земли (территории) как главного источника и способа выживания человека стал решающим при разделении вещей на недвижимые и движимые, в результате чего недвижимость стала особой правовой категорией во всех странах.
Несколько иначе дело обстоит с движимыми вещами, использование которых стало ключевым фактором, выделившим человека из мира животных. Человек начал преобразовывать и приспосабливать предметы окружающего мира: изготавливать орудия труда, предметы домашнего обихода, оружие. Эти предметы стали дополнением и продолжением материальных желаний, человек всё лучше учился трансформировать окружающие его предметы под свои потребности. И если животные добывали дарованные природой блага в основном только за счет собственной силы, то человек всё активнее начал использовать изготовленные им инструменты, которые создали эффект рычага, умножая приложенную человеческую силу. По сути, изготовленные человеком вещи стали теми звеньями, при помощи которых он существенно расширил свои возможности доступа к необходимым благам.
Всё больше в человеке проявлялась черта обособлять свое имущество, а при необходимости и присваивать чужое. Несмотря на прогресс человека как общественного существа и изготовителя орудий и инструментов, из животного мира в нем прочно сохранилось стремление к захвату чужих территорий и вещей, что не могло происходить без разных способов подавления и подчинения других людей.
Некоторые авторы описывали проблему собственности, признавая стремление к обладанию предметами материального мира инстинктом, который есть у каждого человека. Всё развитие человека, по их мнению, было историей обуздания или необуздания данного инстинкта. Как отметил Р. Пайпс в своей книге «Собственность и свобода»:
Если склонность к присвоению заложена в природу человека, то уважение к чужой собственности и свободе в его природе отсутствует. Это уважение надо прививать, пока оно не пустит такие глубокие корни в народном сознании, что тщетными окажутся любые попытки их вырвать[3].
Всеобъемлюще к данному вопросу подошел русский философ Н. Н. Алексеев. Во-первых, он подтвердил, что у собственности доправовые, сверхъюридические основы, и привел тому простое доказательство: чтобы разделить «твое» и «мое», надо было уже обладать идеей собственности[4]. Последнее вполне укладывается в рамки объяснения чувства собственности как инстинкта. Во-вторых, Н. Н. Алексеев рассматривал собственность как социальное отношение в мире, построенное на лишениях и отсутствии абсолютной полноты благ. По его мнению, собственность есть форма обеспечения невмешательства других людей, которые понуждаются терпеть власть собственника. В то же время собственность налагает обязанность на собственника перед обществом. Собственность это не только определение и защита границ от вмешательства третьих лиц. Собственность есть форма выражения естественного проявления человека в материальном мире, составляющая комплекс прав и обязанностей этого человека.
Таким образом, собственность как социальное явление необходимо рассматривать в качестве разновидности форм выражения человека в материальном мире. Осознав это, мы можем оценивать влияние института собственности на общественно-экономическое развитие и обращаться ко второй части проблемы собственности отношениям по поводу перехода прав собственности.
Философия, как известно, рассматривает изучаемые явления в связи с общими законами развития общества, природы и человеческого мышления. Таким образом, осмысление сути проблемы собственности в России это изучение процесса и стремления человека выразить себя в материальном мире.
Частная собственность связана с человеческою природою, с телесным и душевным устройством человека, с жизнью человеческого инстинкта, с теми внутренними мотивами, которые заставляют человека трудиться над внешними вещами и строить хозяйство. Эти внутренние мотивы, эти инстинктивные побуждения к труду нельзя «разрушать» или «отменять» безнаказанно. Частная собственность зовет человеческий инстинкт к труду; отменяя ее, надо заменить ее зов чем-нибудь равносильным.
Для того чтобы жить, человек должен заниматься этими вещами, приспособлять их к своим потребностям как бы облекаться в них словом, превращать их в объективное выражение и продолжение собственной личности.