После обеда мы, как всегда, вышли на прогулку и двинулись за поселок.
Пап, сегодня утром мне позвонила Аня
Как это? почему-то опешил отец.
Ну, на мобильный в электричке, разъяснила я, решив, что он не понял мой французский.
Но ведь у тебя закончились деньги на счету, и ты пополнила его только после обеда, еще сильнее выпучил глаза папа.
И что?
Как она могла тебе позвонить, если у тебя нет денег на счету?
Я кашлянула, чтобы подавить тяжелый вздох.
Вообще-то это я не могу звонить, но принимать входящие вызовы могу.
Правда?
Я кивнула.
Вот это да, а я и не знал, покачал головой отец.
Так вот, ее сегодня не было на учебе
Это еще почему? опять перебил отец.
Кто-то в ее семье заболел, ей нужно было о нем позаботиться.
Это тупая причина, отрубил папа. Я таких причин не понимаю. Подумать только, кто-то заболел, и она осталась дома из-за этого.
Короче, мне нужно с ней созвониться вечером, выпалила я главное.
Так а что вы будете друг другу рассказывать? искренне удивился он.
Действительно, о чем, а главное, зачем, можно разговаривать с людьми.
Ну, я объясню ей грамматику, которую мы проходили.
Хорошо, но не смейте говорить два часа!
Интересно, когда я так делала?!
Мы поговорим десять минут.
Правильно, обрадовался папа. Лучше, конечно, пять. А лучше бы вы вообще не говорили.
Я решила никак это не комментировать.
Видишь, я специально тебя предупредила, чтобы у тебя не было стресса.
Отец остановился посреди дороги.
Что ты несешь? У меня нет никакого стресса.
Но ты же кричишь на весь дом, когда я говорю по телефону, значит, у тебя стресс, я специально ввернула это, чтобы заставить его застыдиться и потерпеть эти десять минут без скандалов.
В голове у тебя опилки, а у меня нет никакого стресса! рыкнул папа и поскорее пошел дальше по дороге.
Мы остановились на парковке за поселком.
Я иду пи́сать, радостно сказал папа.
Вы, наверное, хотите знать, зачем он об этом сообщил. Дело в том, что у отца этот процесс очень сложный. Он никогда не справляет малую нужду в туалете, как нормальные люди. В общественных туалетах он боится подхватить какую-то заразу, а дома таким образом экономит на счетах за воду в смысле, не нужно пользоваться сливным бачком. Кроме того, мой папа имеет явную склонность к социопатии, но в отличие от других таких людей, эта проблема у него проявляется не в воровстве, побоях или поджогах, а в писании в неположенных местах. Он получает от этого несравнимое ни с чем удовольствие. Есть у него еще одно проявление социопатии, но об этом позже.
Папа пошел к краю парковки, а я только сейчас заметила, что на обочине стоит машина. Я подошла чуть ближе и обнаружила, что внутри полно людей, которые смотрят на нас через стекло.
Я подбежала к папе. Он уже расстегнул штаны.
Пап, подожди, не писай, там в машине люди.
И что? Чего это тебя люди пугают? папа продолжал копошиться в штанах.
Меня никто не пугает, просто это неэтично писать при людях, ну это же правда, тем более, во Франции я никогда не видела писающих на улице при всех мужчин.
Да мне пофиг, я писаю где хочу! Если я хочу, мне все равно! Твои с матерью штучки про воспитанность! кричал он, но штаны все же застегнул.
Все манеры моей матери, сказала я фразу, которую слышала от отца пять раз в день.
Вот именно. Пошли, если я не пописал, я не я.
С парковки мы свернули на дорогу, ведущую в лес. Пара метров и мы уперлись в чей-то дом.
Папа подошел к забору, стал прямо напротив окон, ничем, к слову, не занавешенных, и сделал то, чего так хотел, ни на секунду не волнуясь о том, что его могут увидеть жители, и что он описал чужой забор.
Всю обратную дорогу папа говорил о том, что я такая странная со своими хорошими манерами и воспитанностью.
Дома я таки позвонила Ане, но была так взволнована и так подскакивала от каждого звука от папы, что проговорила всего три минуты.
Позже я спустилась вниз и напомнила отцу про его обещание, а именно сварить мне манную кашу на ужин.
Сейчас я помою голову, а после этого ты мне сваришь, да?
Я так устал, я не уверен, хватит ли у меня сил, ответил папа.
Помывшись, я намекнула папе, что очень проголодалась. Папа долго оттягивал момент варки, но у него не вышло, и он встал и пошел на кухню.
Через две минуты я услышала грохот кастрюль, который был таким, словно они падали друг на друга с большой высоты. Грохот продолжался минуты две, потом папа вынул пакет манки, и сразу же послышался плюхающийся звук это он его уронил. Расставив все принадлежности возле плиты, отец вышел из кухни.