Казаки получили от принца особое угощение. Они славили Димитрия Ивановича и требовали начать поход.
Претендент на трон был особенно доволен ими. Посланцы с Дона привезли к нему московского дворянина Петра Хрущёва. А был он доверенным человеком самого Бориса Годунова. И Годунов отправил его на Дон с посланием против самозванца. Но казаки связали царского посланца и переправили его в Польшу. Здесь они передали его Димитрию Ивановичу.
Димитрий обрадовался этому и спросил:
Где он?
Дворянин Хрущёв в руках твоих слуг, царевич, ответил донской наказной атаман.
Царевич посмотрел на секретаря Бучинского. Тот ответил.
Пан Мнишек отправил его в пыточный подвал!
Как? вскричал Димитрий. Зачем?
Таков приказ пана Мнишека!
Но привезли сего дворянина мне, а не пану Мнишеку. Давно он там?
Один день и ночь, ответил Бучинский.
Проводи меня туда, пан Бучинский.
Как прикажет, ваша вельможность.
Димитрий повернулся к казакам:
А вам жалую сто золотых! И сегодня пить за мое здравие станете лучшие вина!
Слава государю! закричали донцы.
Я всегда награждаю верных!
Димитрий вместе с Бучинским прошел в подвалы замка, где содержались осужденные воеводским судом преступники.
Мне сие не нравится, пан Бучинский.
О чем говорит его вельможность?
О том, что Мнишек распоряжается моими людьми. Это пленник мой. И не воеводе решать его судьбу.
Но мы во владениях воеводы, ваша милость. Мне и самому это не нравится.
Пан Бучинский, я также кое-чего стою в предстоящей большой игре. И пусть пан Мнишек помнит, что без меня у него ничего не выйдет. А он хочет многого.
Они спустились по лестнице. Бучинский сделал знак страже и те открыли двери камеры.
Прошу ваше высочество пройти!
Царевич вошел. Внутри царил полумрак.
Факелы сюда! приказал Димитрий.
Бучинский повторил приказ. Пространство камеры осветилось.
Петра Хрущова еще не пытали. Но с него содрали кафтан, шапку, штаны и сапоги. Он остался в одном исподнем17
Хрущёв был крупным коренастым мужчиной лет сорока, с сильными руками, привычными к сабле и копью. Его круглое лицо обрамляла окладистая черная борода.
Стража пинками подняла Хрущёва с соломенной подстилки.
Встать!
Наследник трона перед тобой!
Хрущёв поднялся. Он увидел царевича.
«Неужто, сам передо мной? подумал дворянин. Точно! Судя по приметам он! Самозванец!»
Я есть Димитрий Иванович, сказал тот. И я пришел к тебе, дворянин Хрущёв.
Дворянин, звеня цепями, неуклюже поклонился царевичу.
Ты, как мне сказали, верный слуга Годунова?
Я служу Руси, ваша милость. И коли Русь доверила корону Борису, то я его слуга.
Хорошие слова, Петр Хрущев. Я уважаю смелых людей. И не хочу тебя мытарить в подвалах.
Но я в железах, Хрущев поднял руки.
Но ты пока мой враг, Хрущев, и служишь узурпатору моего трона. И я могу предложить тебе присягнуть мне. Тогда отношение к тебе изменится.
Ваша милость предлагает мне службу?
Ты русский, а я сын Ивана Василевича. Я твой законный государь. Станешь мне служить, Хрущев?
Дворянин опустился на колени перед Димитрием.
«С чего мне хранить верность Годунову? Много он дал мне за мои прежние заслуги? И с чего мне отдавать за него голову?»
Так что скажешь, Хрущев?
Готов служить моему законному государю! И готов сказать тайное!
Царевич обернулся к сопровождавшим его. Видали? Как он ловко все провернул. Его враг стал сразу его другом, и так будет и на Москве!
Он сказал:
Говори! Говори, Хрущев.
На Москве знают, что царевич в Литве собирает войска. Но Годунов не считает сие опасным.
Вот как? спросил самозванец.
Он не верит в твою, государь, силу. И потому гарнизоны западных крепостей Годуновым не усиливались.
И с чего это Годунов такого низкого мнения обо мне? голос самозванца дрожал от негодования.
Дак говорили Борису, что де нет у тебя, государь, осадной артиллерии и не взять тебе ни одной крепости по границам.
Осадной артиллерии у самозванца действительно не было. Но Димитрий и не рассчитывал на штурм крепостей. Его армия для такого слишком мала.
Я полагаюсь не на пушки, Хрущёв! Моя сила в моих людях! Они окажут мне помощь и без пушек!
Оно так, мой государь, склонил голову Хрущев.
Расковать! Из подвала перевести в крыло для слуг. Содержать под стражей, но с почтением!